К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Возвращение в Россию. Санкт-Петербург. Продолжение.. 1961. Автор: Н. Машковцев
—Н. В. Гоголю. 15 марта 1845. Рим. Три месяца сочиняя эскиз «Воскресение Христово», я все поджидал Тона в Рим. Его встретили все торжественным обедом, где он объявил мне громогласно, что поручает мне самую отличнейшую работу в московском храме, т. е. на парусах написать четырех евангелистов, прибавив, что его слово верно и неизменно. Все с шумом бросились меня поздравлять. А я, пораженный горько переменой сюжета, не знал, что делать. Тон, как видно, удивлялся моему безвосхищению, потому что все были в полном восторге, которым он роздал другие поручения. Образ «Воскресения» остался за Карлом Брюлло. Иванов, стр. 182—183.
Брюллов очень уважал талант своего шурина — известного акварелиста . В 1845 г. летом он пришел к Соколову обедать и увидел у него в мастерской только что оконченную превосходно исполненную голову, портрет графа Апраксина с неудачно пририсованным к голове контуром туловища. Брюллов после обеда, узнав, что следующий день хотел употребить на окончание этого портрета, ушел домой; но боязнь, чтобы Соколов не испортил превосходную голову неудачной фигурой, не давала ему спать и так беспокоила его, что он, с восходом солнца, в четыре часа утра, вернулся к и разбудил его звонком.
удивился, что пришел к нему в такое необыкновенное время и выбежал к нему в испуге, полагая, что случилось что-нибудь необыкновенное; но, услышав упреки за невежественное спанье и за неуменье наслаждаться божественным утром, он вручил ключ от своего кабинета, предоставив ему право восхищаться там утром на свободе, а сам опять пошел спать. только этого и хотел: пока спал, он перерисовал ему всю фигуру портрета и окончил все аксессуары.
, как художник с замечательным талантом, не скрывал этого случая и сам рассказал его моему товарищу, художнику Чернышеву; но то, что Соколов рассказал с чувством гордости, другие скрывали и, недовольствуясь этим, отплачивали за сотрудничество грязными сплетнями. . «Живописное обозрение».
— Ф. В. Чижову. Октябрь. 1845. Рим. Видел я Моллера писанный эскиз — слабо, и совсем нет отклика... недоволен его сочинением; говорит, что мало случайностей. Моллер все оставляет точно так, но все-таки я очень боюсь. Иванов, стр. 197.
— Ф. В. Чижову. Ноябрь. 1845. Рим. Моллеру я советовал послать эскиз свой к Брюлло как отцу своему по искусству. Он пошлет. Брюлло настойчиво ему говорил, чтобы начинать в естественную величину фигуры. Иванов, стр. 199.
1846
16 и 20 марта. Определено: записать в настоящий журнал, представленный г. инспектором, список учеников, объявивших ему желание поступить в ученики к профессорам для занятий по художественной части: по живописи исторической к г. профессору К. П. Брюллову: Константин Григорович, Иван Урандин и Гаврила Чернов.
3 мая. По рапорту г. профессора (по вх. кн. № 440) об оказании какого-либо пособия ученику его Будковскому во уважение успехов его в живописи и крайне бедного положения. Определено: выдать ему пособие...
6 сентября. Определено: объявить г-ну профессору и академикам Риссу, Майкову и Плюшару, чтобы они картоны свои исправили по замечаниям св. Синода.
27 сентября. Определено: профессоров 2-й степени по живописи исторической и портретной: , и , как пробывших в сей степени 10 лет и принесших преподаванием пользу художествам и учащимся в Академии, возвести в профессоры 1-й степени...
Петров, ч. III, стр. 54—65. Извлечение из постановлений Совета АХ.
М. А. Оболенский — . 8 декабря 1846. Москва. Милостивый государь, Карл Павлович! Знакомый вам Филипп Осипович Будкин порадовал меня известием, что портрет мой вами уже совершенно окончен. Не могу скрыть пламенного желания видеть как можно скорее ваше произведение, двойник столько же мой, сколько и ваш, мой — потому, что вы так мастерски изобразили меня, ок* руженного всеми предметами любимой мною древности; ваш — оттого, что в нем выразился в полном блеске гениальный талант художника совершенно в новом роде. Это произведение будет истинным подарком не только для меня и моего семейства, но и для всех москвичей, любителей искусства и русских древностей, так же, как «Последний день ПомпеиПоследний день Помпеи. 1830—1833Холст, масло, 456,5 x 651Государственный Русский музей» — верх искусства и вместе торжества изучения классических римских древностей, а «Осада ПсковаОсада Пскова польским королём Стефаном Баторием в 1581 году. 1839—1843Холст, масло., 482 x 675Государственная Третьяковская галерея» будет образцовым воспроизведением жизни древней Руси. Архив Брюлловых, стр. 183.
Струговщиков рассказывает, как посвящал его в тайны мастерства карикатуры, объясняя, какими чертами физиономии и фигуры можно и какими надобно жертвовать в пользу наиболее характерных частей. Не в коня был корм. Вот Н. А. Степанов так вынес из указаний К. П. Брюллова хорошую дозу. Струговщиков, стр. 701.
1847
Обыкновенный живописец сделал очень сходно портрет вашего знакомого; сходство не подвергается ни малейшему сомнению в том смысле, что вы не можете не узнать сразу, чей это портрет, а все как-то недовольны им, вам кажется, будто он и похож на свой оригинал и не похож на него... Но пусть с него же снимет портрет Тыраков или — и вам покажется, что зеркало далеко не ткк верно повторяет образ вашего знакомого, как этот портрет, потому что это будет уже не только портрет, но и художественное произведение, в котором схвачено не одно внешнее сходство, но вся душа оригинала. Белинский, т. III, стр. 790.
Стоя на лесах под плафоном Исаакиевского собора, говорит: «Мне тесно! Я бы теперь расписал небо!» Да извинит нас Карл Павлович! Может быть, он не подозревал, что слова его так скоро очутятся в печати; но мы долгом считаем сохранить их, потому что принадлежит всем нам, принадлежит нашему поколению, принадлежит гордости нашего века... «Репертуар и Пантеон театров», 1847, стр. 2.
В октябре месяце 1847 г. началась последняя болезнь , которая продержала его в постели семь месяцев. Во все это время, по приказанию императрицы Александры Федоровны его ежедневно посещал доктор Маркус; но настоящими докторами Брюллова были тогда: профессор Здекауер и главный доктор Мариинской больницы Канцлер. Из этих докторов Карл Павлович особенно уважал профессора Здекауера, к которому питал неограниченное доверие.
С тех пор, как доктора позволили все есть, работать и ходить гулять, Маркус и Здекауер перестали ежедневно посещать его, хотя приезжали к нему довольно часто, но зато доктор Канцлер до самого последнего дня пребывания в Петербурге заезжал к нему почти каждый день. , «Живописное обозрение».