О старом Палехе. 1990. Автор: И. Кызласова
Высокая слава художников-палешан — наших современников — заставляет вновь и вновь вглядеться в истоки их уникального мастерства, восходящего к глубинам национального художественного творчества.
Известные ученые Г. Д. Филимонов и Д. А. Ровинский, одними из первых в середине XIX века попытавшиеся проникнуть в тайны древнерусской иконописи, общались не только с коллекционерами-старообрядцами, но и с московскими и «суздальскими» иконописцами. Расспрашивать их о том или ином сюжете, об особенностях отдельных технических приемов, составлять коллекции подготовительных ри-сунков-прорисей можно было и в Москве. Зачем же тогда Филимонов специально поехал в Палех и Мстеру? Наиболее близким к истине кажется предположение, что исследователь полагал: там, на древней Владимирщине. в народной среде могли с наибольшей полнотой сохраниться навыки средневекового русского иконописа-ния. Нашел ли ученый то, что искал, неизвестно — в отличие от Ровинско-го он не написал общей работы по иконописи. Но ему удалось не только составить собрание прорисей (ныне в Государственном Русском музее), но и записать интересные местные предания о промысле'. Один из основателей Общества древнерусского искусства, Филимонов многие годы был хранителем отделения доисторических древностей Румянцевского и Публичного музеев. Но главное — до конца дней (его не стало в 1898 г.) слыл большим знатоком почти во всех областях художественного наследия Руси. Трудно предположить, что те «наглядные» знания, которые ученый получил в Палехе и Мстере, не сослужили доброй службы в его деятельности. Известная же книга Ровин-ского «История русских школ иконописи до конца XVII века» (1856) оставалась до рубежа веков едва ли не главным источником систематически изложенных сведений в среде ученых и любителей. Так «суздальские богомазы» внесли свою лепту в историю изучения древнерусского искусства уже в середине XIX века.
Прошло около четверти века, и один из самых известных русских историков искусства, академик Никодим Павлович Кондаков не только приезжал летом 1900 года в Палех, Мстеру и и Холуй, но и издал на следующий год книгу «Современное положение русской народной иконописи». Она, по словам А. П. Чехова, «написана горячо, даже местами страстно» 2. И сегодня этот труд остается одним из наиболее ярких и содержательных очерков о старом Палехе. Анализ важнейших проблем современного положения промысла развернут здесь на фоне глубокой оценки русской иконописи XVII—XIX веков. Впервые работы владимирских мастеров были осмыслены как закономерное звено в многовековом развитии отечественной художественной культуры, выявлены особенности их специфического мастерства. Одновременно это был призыв к немедленной действенной помощи, обращенный ко всем, кому дороги народные художественные промыслы.
Кондаков — неутомимый путешественник, исколесивший всю Европу, скитавшийся по пустыням Ближнего Востока, пытался найти древнейшие свидетельства иконописания во владимирских селах. Если первые известия о промысле в Палехе относились ко времени Алексея Михайловича, то Кондаков полагал, что он существовал на сто лет раньше, а XVII и XVIII века были эпохой процветания села. Описывая иконы главной церкви — своеобразного местного музея — ученый видел, что многие из них «превосходных писем и убеждают нас, что известные царские мастера не многим превосходили палехских иконописцев». XIX век, особенно на завершающей фазе, примирил существование высокого мастерства и грубого ремесла во владимирских иконописных селах. Один лишь Палех наиболее сохранял «подстаринный» вид письма с его «высокогармоничным» колоритом и нежным рисунком или тончайшими фактурными эффектами, извлекаемыми из дробной сети золотых черт. Последний «щеголеватый род» писем напоминал работы царской мастерской конца XVII века. Автор подробно и выразительно охарактеризовал и «фряжский пошиб». Но именно в тяготении к «строгим» древним оригиналам усматривал исследователь важнейшую особенность живописи палешан.