В.В. Верещагин. Из книги «Русские художники-баталисты ХVIII-XIX веков». 1953. Автор: В.В. Садовень
с Трилогия казней» в целом не батальна, но сюжет картины «Подавление индийского восстания англичанамиПодавление индийского восстания англичанами. Около 1884Холст, маслоМестонахождение неизвестно» имеет самое тесное отношение к батальной теме, ибо в ней отражается подавление английскими войсками восстания туземных индийских войск, так называемых сипаев, в 1857—1859 годах. Сипаи набирались из местного населения и должны были вместе с английскими войсками составлять вооруженную опору насильственного владычества англичан в Индии. Созданная еще в ХVIII веке и имевшая сперва некоторые льготы, армия сипаев постепенно потеряла эти льготы, и ее интересы более тесно связались с интересами массы индусских крестьян. С начала XIХ века в Индии происходит ряд крестьянских восстаний против владычества Англии, захвативших и сипаев. Выступление сипаев в 1857 году развернулось в национальное восстание и было жесточайшим образом подавлено английскими войсками, причем при расправе с участниками восстания был применен особый способ казни: восставших привязывали к жерлам пушек и давали залп, разрывавший тело казнимых на куски: отсюда и название картины . По религиозным верованиям индусов, душа человека, тело которого разорвано на части, не найдет покоя в загробной жизни, следовательно, этот род казни являлся для индусов не только физической, но и нравственной мукой. Это был хладнокровно рассчитанный бесчеловечный метод устранения неустрашимого ничем другим народа, специально изобретенный «просвещенными» колонизаторами.
Картина изображает уходящий вглубь длинный ряд пушек, к жерлам которых шрпвязаны спиной индусы в белых национальных одеждах и тюрбанах. По бокам и позади каждой пушки стоят навытяжку английские солдаты. Их как бы застывшие однообразные позы, делающие их похожими на механизированные автоматы, резко контрастируют с насильственно и мучительно изогнутыми позами казнимых индусов. Этот контраст не только придает картине особый драматизм, но и говорит о том, что только оболваненные, превращенные в человекоподобных автоматов солдаты, набранные из простых людей Англии, способны быть слепыми исполнителями воли своих правящих классов в этой чудовищной расправе с восставшими индусами.
Самой казни художник не показывает, изображая последний момент перед залпом. Не показывает он и лиц казнимых индусов, изображая их, кроме одного, с опущенными на грудь головами. Зато этот один, изображенный на переднем плане, приковывает к себе внимание зрителей. Это — старик с длинной седой бородой, как бы олицетворяющий свой древний народ с его своеобразной многотысячелетней культурой. Голова старика вскинута кверху и запрокинута назад, так что видно его лицо со страдальчески открытым ртом и закатившимися глазами: быть может, он в последнюю минуту призывает небесную кару на нечестивых поработителей или заклинает свой народ быть стойким до конца в борьбе с врагами. Это — образ глубокий и сильный. Драматизм изображенной сцены еще более подчеркивается по контрасту с тем, что она залита сияющим светом полуденного солнца при безоблачном синем небе.
Возможно, что замысел этой картины возник у еще в первую его поездку в Индию и что она должна была входить в неосуществленную им полностью «Индийскую поэму». Несомненно, что основной целью второй его поездки в Индию было собирание материалов для этой картины. Художник писал Стасову из Индии в 1883 году: «Конечно, сюжеты индийские не интересуют меня, хотя, впрочем, есть один, для которого я, главным образом, и поехал сюда; этот, впрочем, проберет не одну только английскую шкуру».
Картина вызвала в Англии недовольство. Не решаясь отрицать ее правдивости, английская пресса упрекала русского художника в том, что он- эпизодическое, единичное превращает в якобы типичное. писал по поводу этих упреков, что «.. .не только... сипаев взрывали из пушек тысячами...», но что этот род казни «был в употреблении у британских властей в Индии много лет до и после восстания сипаев». Он добавлял, что «это пугало употреблялось английским правительством и будет употребляться им, пока оно будет страшиться потерять свои индийские владения...» Своему биографу Булгакову он писал: «Как бы ни ругали меня за мою трилогию... она опередила буржуазное понимание на 100 лет...»
Картина «Подавление индийского восстания англичанамиПодавление индийского восстания англичанами. Около 1884Холст, маслоМестонахождение неизвестно» является единственным в мировой батальной живописи XIX века беспощадно правдивым изображением использования колониальными державами армии для жесточайшего подавления национально-освободительных восстаний.
Кроме этой картины в середине 80-х годов еще раз обратился к батальной теме. В русском «Художественном журнале» за 1886 год сообщалось о Верещагине: «В парижской мастерской художника имеются три новые картины с сюжетами из индийской природы. На одной написана вершина Гималая — граница вечных снегов, окруженная льдинами. Только орел, парящий в воздухе, оживляет пустыню. На второй картине представлена цепь гор, затерявшихся в снегах и затянутая облаками тумана. Орел и тут отчетливо занимает первый план. На третьей картине план гор кажется еще дальше. Впереди видны сухие травы, помятые проходом армии. На земле забыт единственный труп английского солдата, в некотором расстоянии от него — ружье и сабля. Над трупом парит стая ястребов и, вытянув клювы и когти, готовится схватить орла, спустившегося с высоты Гималая на труп...» В другом журнале сообщалось о том, что эти картины были выставлены в Лондоне и что английская пресса называла их «Гималайской трилогией» и отмечала сильное впечатление, производимое картиной, изображающей забытого в горах мертвого английского солдата».
Таким образом, через много лет после уничтожения своего туркестанского «ЗабытогоЗабытый. 1872Холст, маслоУничтожена автором» вернулся к той же теме, изобразив на этот раз английского солдата, убитого и забытого в горах далекой Индии. Но картина эта, появившись на выставке произведений в России еще при жизни художника, в 1900 году, под
названием «Сегодня, завтра, как вчера... везде, под всеми формами», была в каталоге отнесена не к Индии, а к Трансваалю, где тогда шла волновавшая мировую, в том числе русскую общественность англо-бурская война. Однако в каталоге посмертной выставки произведений в конце 1904 года эта картина, при сохранении прежнего обобщающего названия, была отнесена к индийским картинам.
Трудно допустить, что , который никогда не бывал в Южной Африке и, согласно приведенной заметке, написал свою картину в середине 80-х годов, когда первые столкновения англичан с бурами уже утратили свою актуальность, а последнее, решительное столкновение было еще далеко впереди, мог приурочить эту картину к англо-бурской войне. Вернее предположить, что она была задумана, как индийская и в качестве таковой демонстрировалась в Англии. Выставив же ее в России, художник, по всей вероятности в целях большей публицистической актуальности и злободневности, приурочил ее сюжет к Трансваалю, оставив сугубо обобщенное социально-философское название: «Сегодня, завтра, как вчера... везде, под всеми формами». Смысл картины не меняется от того, отнести ли ее действие к Трансваалю или к Индии, а изображенный пейзаж допускает и то и другое толкование. Существенно то, что вернулся к теме «ЗабытогоЗабытый. 1872Холст, маслоУничтожена автором»: очевидно, она неотвязно продолжала волновать его многие годы, протекшие после опрометчивого поступка его молодости. Но по выразительной силе второй «ЗабытыйЗабытый. 1872Холст, маслоУничтожена автором» много уступает уничтоженному первому.