Б.М. Кустодиев. 1966. Автор: Л. Мочалов
То, что «вспоминает» в своих картинах художник, — это его детство, его юность, его родина. Все это драгоценно для
. Живописец дает своим воспоминаниям вторую жизнь — жизнь в искусстве. Память расцвечивает образы прошлого яркими красками, преображает действительность.Способность
воскрешать когда-то виденное, представляя живые картины, обострялась по мере его болезни, которая ясно обнаружилась уже к 1911 году. (В 1913 и 1915 годах художник перенес тяжелые операции и долгое время должен был соблюдать постельный режим. А с 1916 года из-за паралича ног он оказался до конца жизни прикованным к своему креслу.)Вообще интерес к театру характерен для многих художников «Мира искусства» — объединения, в которое входил и
. Мирискусники мечтали об искусстве синтетическом, о крупных заказах, связанных с оформлением архитектурных сооружений. Задачи монументального искусства, как свидетельствует в своих «Автобиографических записках» , могли бы с честью выполнить многие художники. Но в царской России «этих задач им никто не задавал. Был некоторый выход — область театрального искусства. В ней несколько художников с успехом себя проявили». Эстетические идеалы, которые нельзя было воплотить в жизни реальной, могли быть воплощены в жизни иллюзорной, то есть в театре.Светлые воспоминания, воплощаемые на полотне, помогали художнику бороться с его недугом. Работа исцеляла МасленицуМасленица. 1916Холст, масло., 47 x 80Государственный Русский музей». В 1918—1919 годах, когда было и холодно, и голодно, он продолжает писать свои излюбленные сюжеты: «ЛетоЛето (Поездка в «Терем»). 1918Холст, масло, 65,5 x 183Государственный Русский музей» (1918), «БалаганыБалаганы. 1917Холст, масло., 80 x 93Государственный Русский музей» (1917), «МасленицаМасленица. 1919Холст, масло, 71,6 x 98Национальный художественный музей Республики Беларусь» (1919), работает над эскизами декораций к «Снегурочке».
. Он — хотя бы в своем воображении — чувствовал себя участником и творцом жизни. Кустодиев был добрым «богом». Он творил на полотне счастливую жизнь, увлекая зрителя в праздничную кутерьму, даря людям радость, которой им, да и ему самому не хватало. Как будто бы не замечая разразившейся империалистической войны, в 1916 году он пишет звонкую, веселую «Он старался уловить на полотне «солнышко», яркие краски раздольной России, с которыми он был разлучен в своей петроградской квартире. Испивший полную чашу страданий, живописец своим искусством создавал для себя уходящую от нета жизнь.
Трудно предположить, что он сделал это с целью иронического осмеяния изображаемых явлений. Творческое кредо мастера — «беспристрастно относиться к миру, ибо он весь прекрасен и интересен, для художника не может быть, не должно быть неважного, недостойного». Эта мысль варьируется
: «Для художника не должно быть ничего безобразного, он должен принять жизнь».Уже «ЯрмаркаЯрмарка. 1906Бумага на картоне, графит, темпера, 66,5 x 88Государственная Третьяковская галерея» 1906 года знаменует собой отказ от «натурного» восприятия действительности. Предметы написаны почти локальным цветом. Сочетания чистых и ярких цветов создают впечатление пестрого лоскутного ковра. Наверное, не случайно на первом плане художник изображает детей: девочку, замершую перед заповедным царством игрушек, и мальчика — перед соблазнительными сахарными петушками. словно бы хочет смотреть на мир глазами ребенка и видеть его также красочно и просветленно. Колористически ярмарка, так сказать, развивает красочную тему игрушек.
Картина «КупчихиКупчихи. 1912Картон, темпера, 81,5 x 108Киевский национальный музей русского искусства» 1912 года еще более празднична, нарядна. Как известно, она была исполнена за границей, в Швейцарии. «Вдали от родины, — рассказывает В. Воинов, — воссоздает свою мечту о ней такою, какою она жила в его душе... Художник пишет не то, что видят ежедневно его глаза, а то, что ярче видится его внутреннему взору...» Он с наслаждением передает яркость вывесок, цветистость шалей, блеск «шуршащих» шелковых платьев. Причудливые сочетания золотисто-желтых, оранжево-розовых, красно-лиловых и синих цветов обыденную бытовую сцену превращают в красочную фантазию. Даже глупость дебелых дев — сказочная. Она вызывает улыбку снисхождения. Купчихи лишь принадлежат к миру церквей и лавок, кривых улочек и вывесок, где крендель булочной подобен фамильному гербу или государственной эмблеме.
В полной мере принципы отношения КупчихеКупчиха. 1915Холст, масло., 204 x 109Государственный Русский музей» 1914—1915 годов.
к действительности выражены в его «Картина торжественна. Она раскрывает щедрое богатство красок. Кажется, что густые оранжево-красные, зеленые, темно-фиолетовые цвета платка, перекинутого через руку купчихи, разгулялись то всему полотну. Они образуют пряные, фантастически необычные сочетания: лиловый цвет атласного платья контрастирует с золотом осеннего убранства, сияющее золото церковных «луковиц» — с синевой реки, зелень крыш — с красными барабанами куполов, с рубиновой брошью. Образ купчихи как бы вырастает из пестрого, многокрасочного пейзажа и господствует над ним. Живописец любуется дородностью ее статной фигуры, медлительной плавностью походки. Лицо купчихи хранит непроницаемое спокойствие. Она царственно величава.
Несомненно, художник с улыбкой воспринимает чопорную важность своей героини. В ее полном лице с тяжелым округлым подбородком; в «нарисованности» бровей, в четкой обведенности губ есть что-то от деревянной расписной матрешки, от куклы. И все же вряд ли
насмехается над избранницей своего воображения.Определения понятия иронии различны, но в значительной степени они сходятся к приведенному в Большой Советской Энциклопедии: «Ирония — от греческого — притворство, насмешка — стилистический прием, преднамеренное, явно насмешливое изображение явления в положительном виде, на самом деле имеющее целью с особой остротой подчеркнуть его недостатки». Классическими образцами иронии в области живописи могли бы служить портреты князей Юсуповых и особенно княгини О.К.ОрловойПортрет княгини О.К. Орловой. 1911Бумага на картоне, угольный карандаш, пастель, 65,5 х 48,5Государственный Русский музей работы . , «восхваляя», разоблачает. Он делает это изысканно. Показывая внешний «парад», художник вскрывает пустую претенциозность особ высшего света. Ирония язвительна, ядовита. Она граничит с издевкой. Приговор художника, имеющий точный адрес, безапелляционен.
Все это не очень применимо к
. Если говорить о его иронии, то ее, соглашаясь с В.В. Воиновым, следует определить не как насмешку, а скорее как усмешку. Эта усмешка — веселая, добродушная. Правда, художник не был излишне добр по отношению к Варфоломееву, портрет которого близок серовским ироническим портретам. Однако к своим вымышленным персонажам он подходит с иной меркой. Человек трактуется не как самостоятельный характер, а как тип, олицетворяющий определенный бытовой уклад. Купчиха своего рода канон. Она ступает чинно, с достоинством, сложив руки и держа на виду кружевной платочек. Таковы правила хорошего тона. Таков обычай. Кустодиевская героиня свято чтит обычаи того мира, порождением которого она является. Она ведет себя как полагается «на людях». Кажется, совершая прогулку, купчиха и спиной чувствует, что на нее смотрят.соприкасается с явлением реальной действительности. Для ирония — средство самозащиты. Он «ощетинивается» иронией, которая эстетически разоблачает то или иное конкретное лицо. Героиня — персонаж, созданный воображением. С этим персонажем в представлении художника связывается многокрасочная картина русской жизни. И ирония его относится уже не столько к изображаемому человеку, сколько к тем обычаям, тем нормам жизни, которые повелевают людьми. Ирония — снисходительная, семейная. Он любит то, что изображает; пусть оно может кому-то прийтись и не по вкусу. Ему все это родное. Когда художник возвращался из-за границы, запах щей был для него сладостным дымом отечества.
«КрасавицаКрасавица. 1915Холст, масло., 141 x 185Государственная Третьяковская галерея» (1915) по своим художественным принципам еще более самобытна. Кустодиевский образ явно гиперболичен. Несмотря на это, пышнотелая «КрасавицаКрасавица. 1915Холст, масло., 141 x 185Государственная Третьяковская галерея» для — голубоглазая фея. С остановившейся полуулыбкой она смотрит свято и невинно ничем не омраченным взором. Сама полнота ее баснословна; она ничего общего не имеет с полнотой рубенсовских женщин, хотя иногда и называют «русским Рубенсом». ничем не подчеркивает грубой телесности. Полнота его красавицы, скорее, идеальная, чем материальная. Не осязание натуры, а реализация мечты — вот в чем смысл живописи . Художник воспринимает красавицу, как диво-дивное. Столь же дивна сказочно-узорная обстановка, ее окружающая. Сине-зеленые в малиново-красных цветах обои, розовое атласное одеяло с кружевным пододеяльником, окованный с углов и расписанный яркими букетами сундук — это та фантастическая реальность, вне которой «красавицу» трудно представить.