Б.М. Кустодиев. 1966. Автор: Л. Мочалов
Творчество
художественно достоверно. Его картины — изобразительная энциклопедия российского провинциального быта. Она достаточно объективна, чтобы предоставить широкие возможности для различных толкований того содержания, которое в ней заключено. Мы, смотрящие из другой исторической эпохи на жизнь, воссозданную , конечно, воспринимаем ее иначе, нежели сам художник. И, конечно, его реализм дает основания для серьезных раздумий и, может быть, для критики прошлого. Однако художник никогда не навязывает зрителю собственных суждений. Созданные им образы — концентрация жизни. Зрителю предоставляется творить над нею суд, исходя из своих критериев добра и зла.СВОЙ МЕТОД, СВОЙ СТИЛЬ
Художник не сразу «нашел себя». Поначалу казалось, что он — один из лучших учеников
— прочно утвердился в традициях живописи своего учителя. Дипломная работа Кустодиева «Базар в деревне» (1902—1903) по своей живописи близка передвижникам, например С. Иванову. В ней можно также найти следы увлечения молодого автора и Цорном.«Базар в деревне» — это еще не «кустодиевский» базар. Его словесные описания, — «ума помраченье по краскам — такое разнообразие и игра», — оставленные художником в письмах, оказываются ярче, темпераментнее самой картины. Они-то и предвещают будущего автора знаменитых ярмарок. Однако уже в процессе работы над дипломом живописец пытается определить свое художническое кредо. Естественно, что утверждение собственного творческого «я» начинается с отрицания господствующей традиции. Осознавая свои возможности, молодой
ведет полемику с незримыми противниками. Несомненно, он имел в виду тех художников из числа поздних передвижников, которые забыли об изобразительном богатстве жизни, о пластической и красочной выразительности ее многообразных форм и свели задачи искусства к унылой дидактике, превратили картину в плоский анекдот. Эти грехи ассоциируются для Кустодиева с понятием «сюжет». Его и подвергает он критическому пересмотру. «И почему, — восклицает художник, — непременно нужен сюжет, т. е. сюжет, как его у нас понимают, — чтобы картина чему-то учила и что-то рассказывала! Разве не может быть картина только красивой? Ведь любуемся же мы какой-нибудь картиной или портретом старых мастеров, в которых «сюжета», кроме хорошо написанной головы, нет?»Не нужно на основании явно полемических слов
спешить объявлять его эстетом. Высказывание художника рождено столкновением с живой действительностью, в нем чувствуется восторг перед жизнью, которая «не вмещается» ни в какие сюжетные схемы. И не случайно апеллирует к живописи старых мастеров, которая при всей своей «красоте», конечно же, не лишена содержания, мысли. Пафос слов направлен против предвзятости надуманных произведений, в которых подлинная жизнь подменяется искусственной инсценировкой, иллюстрирующей заранее известную истину. Развивая ту же тему, художник замечает: «чем выдумывать всякие «сюжеты», нужно только брать из природы, которая бесконечно разнообразнее всего выдуманного».То, что говорит Кустодиев, он адресует прежде всего себе. Его девиз — «каждому свое». Ему важно обосновать собственное право изображать жизнь «как она есть».
Уже в 1926 году, подводя итог всей своей работе, художник писал: «любовь к жизни, радость и бодрость, любовь к своему, «русскому» — это было всегда единственным «сюжетом» моих картин...» Живописец берет слово «сюжет» в кавычки, тем самым как бы показывая свое собственное толкование его, наполнение традиционного понятия своим, «кустодиевским» содержанием.
Конечно,
не отказывался от сюжета. Напротив, он «реабилитировал» рассказ в живописи. Однако его бытовой жанр — это не жанр передвижников; и повествование отлично от их повествований.Основные принципы сюжетного построения наиболее характерных картин передвижников разработаны в русской живописи еще Сватовство майораСватовство майора. 1848Холст, масло, 58,3 х 75,4Государственная Третьяковская галерея». Оно рассказывает о том, как разорившийся дворянин-офицер хочет «поправить обстоятельства» женитьбой на купеческой дочери. Его появление, подобное сигналу, который передается по цепи, вызывает различную реакцию действующих лиц картины. Таким образом, перед нами целая жизненная история, последовательно развивающееся действие, в котором одно влечет за собой и определяет другое. Картины — «УтопленницаУтопленница. 1867Холст, масло., 68 x 106Государственная Третьяковская галерея», «Приезд гувернантки в купеческий домПриезд гувернантки в купеческий дом. 1866Холст, масло., 44 x 53Государственная Третьяковская галерея» и другие также направляют мысль зрителя на то, что привело к изображаемому событию и что из него последует. Прошлое и будущее в картинах передвижников нередко «представительствуют» в образах определенных персонажей. Так, в картине «ВоспитанницаВоспитанница. 1867Холст, масло, 60.2 x 76Государственная Третьяковская галерея» первое олицетворяется фигурой молоденького ферта-офицера, а второе — фигурой тупого чинуши. У нет сюжета — как определенной причинно-следственной связи. Он жадно и увлеченно разглядывает то, что есть, и не анализирует того, что было, или того, что будет.
. Классическое в этом смысле произведение — «Некоторые картины ЧаепитиеОсень в провинции. Чаепитие. 1926Холст, масло., 71 x 71Государственная Третьяковская галерея» (1913), «В торговых рядахГостиный двор (В торговых рядах). 1916» (1916) и др. Однако ход развития действия по этим «сценам» определить, невозможно. Как будто бы художник «включается» в пьесу посредине представления. И содержания ее он не знает, не знает, кто окажется «плохим», а кто «хорошим». Но он цепко подмечает все особенные, характерные черты и героев, и обстановки. И если ко многим (правда, далеко не ко всем!) картинам передвижников — хотя и очень условно — подходят понятия, заимствованные из области драматического искусства: «завязка» («Приезд гувернанткиПриезд гувернантки в купеческий дом. 1866Холст, масло., 44 x 53Государственная Третьяковская галерея» ), «кульминация» («Отказ от исповедиОтказ от исповеди. 1879—1885Холст, масло, 48 x 59Государственная Третьяковская галерея» ), «развязка» («УтопленницаУтопленница. 1867Холст, масло., 68 x 106Государственная Третьяковская галерея» Перова), то к картинам — при всей их изобразительной близости к театру — эти понятия абсолютно неприменимы.
изобразительно напоминают отдельные сцены из спектакля, например, «Итак,
очень любит «рассказ» и умеет сочно и увлеченно рассказывать. Однако можно сказать, что его повествования развертываются не во времени, а в пространстве. Отсюда проистекает обостренное внимание художника к окружающей обстановке, к подробностям. Место действия перестает быть фоном. Среда, в которой действуют люди, становится равноправным «героем» повествования. Сюжет, таким образом, превращается в изобразительный рассказ о характерном. «Рассказ, — пишет В.В. Воинов, — Борис Михайлович понимает очень широко и глубоко. Рассказ это то, что чувствует художник, рассказывать можно каждым мазком, каждой формой, рисунком».Пространственно-пластическое развитие сюжета определяет и своеобразие кустодиевской композиции.
Причинно-следственная связь в картинах передвижников строго лимитирует их в отборе наиболее необходимого. Каждый персонаж, каждая деталь несут свою смысловую функцию. Тут нельзя произвольно изменить количество действующих лиц, участвующих в развитии действия, не изменив смысла картины (например, в упоминавшейся уже «Воспитаннице»).
У
персонажи не связаны между собой «взаимными обязательствами», предопределенными их ролью в сюжете. Поэтому и в композиции художник чувствует большую свободу. Это открывает небывалый простор для проявления его неистощимой фантазии. Композиция кустодиевских «ярмарок», «праздников», «гуляний» абсолютно непринужденна, неожиданна. Она кажется «подвижной», передавая неистощимое многообразие жизни, которая разворачивается «сама собой».Композиционное мышление
является непосредственным выражением его визионерства, его «реальных снов». Как рассказывает В.В. Воинов, художник действительно «часто видел во сне, будто перед ним его собственная картина, но лица, на ней изображенные, оставаясь в тех же малых размерах, движутся, живут. Такие сны рождали в нем всегда радостное, восторженное чувство. Ему было невыразимо приятно, что он достиг какого-то идеала в живописи, создал картину с живыми, двигающимися фигурами и что это «его», им созданные люди и они в то. же время живут».