Давид Хайкин — автор иллюстраций.... 2007. Автор: Александр Балашов
– автор иллюстраций к многочисленным детским книгам, большая часть которых – сказки. В сказке все пространство текста занимает действие, то есть история и почти отсутствуют описания места действия сказочных событий. Может быть, поэтому среди выполненных Хайкиным иллюстраций особое место занимают простые пейзажи: на больших листах автор подробно описывает цвет листвы и состав сказочных лесов, высоту трав, жар прокрашенной солнцем земли и многие другие детали. Никакого действия здесь не происходит, поэтому работы производят впечатление недосказанности, которая развивается в направлении отстраненности или некоторого несовпадения с текстом повествования. Здесь как будто есть некоторая неточность: эти листы вполне могут и не принадлежать иллюстративному ряду, будто они вообще ничего не иллюстрируют, будто они не иллюстрации вовсе; изображения относятся не к тому, что сказано, а к тому, чего нет в тексте. Следующий шаг – этого еще нет в языке, и не известно, чему здесь предстоит случиться.
Отсюда — вопросительное, загадочное зовущее ощущение пустоты, сопровождающее появление этих ландшафтов. Они — пауза в повествовании; они – разрыв в тексте, молчание чтеца, рассказчика, время, когда дети спрашивают – что дальше? – и произносят этот вопрос как просьбу или, может быть, как требование продолжай, читай еще.
Здесь звучит «детское» ожидание текста и непосредственное устремление к неизвестной, новой истории, к сказке, к другой реальности, которая для художника всегда остается поверхностью листа белой бумаги, пластикой линий и форм, совершающих на глазах у читателя волшебные превращения в стволы и листья растений. Это начало новой природы нового мира, начало нового языка. Благодаря ему эта история легко окрашивается необычными яркими цветами, как и должно быть в детской книге, как и должно быть в искусстве, за которым стоит традиция лубка и примитива с его наивной непосредственностью и преданностью поискам красоты. Это очень открытый, прямой жест, обращенный к намерению читателя самостоятельно продолжить путешествие, начатое с книжной истории.
Работая над книгой, в особенности, — над детской книгой, художник не пересказывает текст, а обнаруживает пластические эквиваленты, параллели тем интонациям и состояниям языка, в которых он становится сказкой, из которых собирает себя эта история, когда перестает быть записанной и молчаливой, а начинает новый виток существования, просыпается и звучит. Так говорит параллельная событийность, когда против ожидания вдруг врывается в поток повседневности и пересекает его.
Это очень важное и необходимое ощущение пограничного состояния искусства – оно не говорит на языке академических штампов и не опрощается до инфантильности; оно неустойчиво; в нем начинают звучать ноты недосказанности и тревоги, размышления о других языках, в которых культура возвращается к другим, прошлым состояниям; это обращение к тем, кто вступает в пространство культуры, ожидания новых читателей, зрителей, авторов и художников.
Можно не знать, какой текст стоит за картиной. Она побуждает к тому, чтобы домыслить его, найти возможность самостоятельно создать новый текст, новый мир, возникающий за изображением и устремиться к его началу. Это есть у , это есть у Булатова, это есть у .
Детская книга – самовоспроизведение культуры, осознавшей себя письменной и книжной. Детская книга является символом и реальностью культуры, которую мы все еще полагаем современной, но время, которой может к великому сожалению уйти.
То, что мы называем “детской книжкой с картинками” есть одно из начал искусства. География неизвестного, свидетельство сказочного мира, оно видится рядом с детским состоянием культуры, рядом с ее языками, то есть не там, где происходят события современной фиктивной культуры и современной культурной политики. Это вечное “рядом “ и “не здесь”, которое, тем не менее, сушествуют и о которых искусство знает здесь и сейчас.
В этих ”книжках с картинками” художник видит основание говорить о начале искусства и тогда эти сказочные пейзажи становятся местом обретения очень важного культурного смысла и опыта.
Александр Балашов