К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Италия. 1961. Автор: Н. Машковцев
в — Ф. П. Брюлло. Март 1828. Рим.
Я уже написал портрет графа Виельгорского, сего редкого гения в музыке, масляными красками; портрет коленный в рост, с виолончелей; вышел не дурен. Эскиз для картины, заказанной мне граф. Разумовской, приведен в порядок; сочинение следующее: «Последний день Помпеи».
Пункт избрал в Strada dei Sepolcri, картинная линия на перекрестке от гробницы Зсиаго к гробнице сына какой-то жрицы Цереры. Декорацию сию я взял всю с- натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину, без чего похоже ли было бы на пожар?
По правую сторону помещаю групп матери с двумя дочерьми на коленях (скелеты сии найдены были в таком положении); сзади сей группы виден теснящийся групп на лестнице, ведущей в Зерокп Зсиаго, накрывая головы табуретками, вазами (спасаемые ими вещи все взяты мною из музея). Возле сей группы — бегущее семейство, думая найти убежище в городе: муж, закрывши плащом себя и жену, держащую грудного ребенка, прикрывая другой рукой старшего сына, лежащего у ног отца; в середине картины упавшая женщина, лишенная чувств; младенец на груди ее, не поддерживаемый более рукой матери, ухватившись за ее одежду, спокойно смотрит на живую сцену смерти; сзади сей женщины лежит сломанное колесо от колесницы, с которой упала сия женщина; опрокинутая же колесница мчима конями, разъяренными от падающего раскаленного пепла и камней вдоль по дороге; управлявший колесницей, запутавши руку в вожжах, влечется вслед; между голов лошадей видно продолжение улицы Augustale, ведущей к Неаполю, которая хотя и не открыта, но я, следуя древним писателям и нынешним антиквариям, поворачиваю несколько влево за дом Диомедов, наполняя ее гробницами и отдыхальнями, оставшимися сзади меня, что очень кстати.
По правую сторону упавшей женщины — жрец, схвативши жертвенник и приборы жертвоприношения, с закрытой головой, бежит в беспорядочном направлении; возле него я ввожу случай, происшедший с самим Плинием: мать его, обремененная летами, не будучи в состоянии бежать, упрашивает сына своего спастись, сын же употребляет просьбу и силу всю, чтобы влечь ее с собой. Происшествие сие, расказанное самим Плинием в письме к Тациту, случилось в Capo di Miseno, но художник, помещающий на саженной холстине Помпею и Везувий, отстоящий на пять миль от оного, может перетащить и из-за 80 миль пример детской и материнской любви, так кстати тут своей противоположностью прочим группам. Между сим группой и жрецом видны два молодые помпеянина, несущие на плечах своих больного старого отца; между ног детей прячется верная собака; в промежутках групп видны разные фигуры.
(Архив Брюлловых)
Для «Последнего дня ПомпеиПоследний день Помпеи. 1830—1833Холст, масло, 456,5 x 651Государственный Русский музейи» он написал только один эскизПоследний день Помпеи. Эскиз. 1827—1828Холст, масло, 23 х 30,5Пермская государственная художественная галерея масляными красками, который подарил своему товарищу Рихтеру (занимающему место профессора в Московском училище живописи и ваяния).
( )
Общество поощрения художников — . 19 июня 1828.
Комитет Общества, получив картину трудов ваших, представляющую «ПолденьИтальянский полдень (Итальянка, снимающая виноград). 1827Холст, масло., 64 x 55Государственный Русский музей», к особенному удовольствию нашел в ней достоинства, свидетельствующие об успехах ваших в живописи. Господа члены отдают полную справедливость сочинению сей фигуры и выполнению тела при трудном вами избранном освещении. Одно замечание, которое, впрочем, делали на сие прекрасное произведение, состояло в том, что ваша модель была более приятных, нежели изящных соразмерностей и хотя по предмету картины не требовалось в сем последнем случае слишком строгого выбора, но он не был бы излишним, поелику целью художества вообще должно быть изображение натуры в изящнейшем виде, а изящные соразмерности не суть удел людей известного класса, но представляют нередко даже в самом простом образцы удивительные. Это замечание делает комитет единственно по настоятельному желанию вашему знать мнение беспристрастное о вашей картине, уверяя вас, что кроме немногих строгих, хотя и справедливых судей, которые при всем том отдавали вам весьма большую похвалу, все вообще восхищаются вашим произведением.
Насчет предметов для картин, которые вы по поручению Общества должны произвести к возвращению вашему в Россию, комитет дает вам полную свободу: пребывание ваше в Риме отсрочивает еще на будущий 1829 год, который будет последним. (Архив Брюлловых)
— Обществу поощрения художников. 27 сентября 1828. Рим.
Приношу нижайшую благодарность за сделанные насчет последней моей картины весьма справедливые замечания. Причиной моей погрешности было желание отличить сию картину и самим отличием форм от первой картины, представляющей подобный же предмет; находя же, что правильные формы всех между собой сходствуют, как то особенно заметно в статуях, где сия чистота форм необходима, и что в картине посредством красок, освещения и перспективы художник приближается более к натуре и имеет некоторое право иногда отступить от условной красоты форм, я решился искать того предположенного разнообразия в тех формах простой натуры, которые нам чаще встречаются и нередко даже более нравятся, нежели строгая красота статуй.
О моих занятиях честь имею донести, что копия «Афинской школы» совершенно кончена и будущей весной будет отправлена в С.-Петербург. Теперь, как по случаю установления русской церкви в доме нашего посольства, все русские художники, находящиеся в Риме, взяли на себя согласие господина посланника пожертвовать для украшения оной своими трудами, мне досталось написать царские двери; в половине октября сия работа должна быть кончена.
(Архив Брюлловых)
Неизвестный — А. П. Брюллову. 1828.
Я перед отъездом моим из Парижа слышал от одного художника, приехавшего из Рима за неделю перед тем, как я оставил Париж. Он мне сообщил, что твой брат Карл портрет для вел. кн. делать отказался. Демидову картину за 15 тысяч, которую он ему заказал... не хочет делать, и несмотря на письменное условие, которое он ему дал, делать оную отказался. Он какой-то получил крест от императора: он не носит, за что ему неоднократно кн. Гагарин делал выговор, — бесполезно. От всех работ, ему предложенных, отказывает, — словом, решился ничего не делать. Он имеет доходу каждый месяц с всего имущества 190 франков. Намерен оставить Рим и ехать в Париж: плохо он его знает, с 136 франками недалеко уедешь в Париже. А в Россию очень далеко думает воротиться. Хочет жить в Париже своими доходами и ничем не заниматься. Хочет быть вне зависимости. Вот, что я слышал. Не знаю, хорошо ли это. Кажется, до сих пор, покуда Россия существует, никто никогда из художников не были так поощрены и окуражены, как ты и твой брат Карл. После этого натурально художники будут обвиняемы, и нам, бедным, ничего не остается говорить, должны молчать после сего примера. От Карла все возможно... (Архив ГРМ)
1829
Ф. П. Брюлло — А. П. Брюллову. 21 марта 1829. С.-Петербург.
Ну, любезный Александр, не сердись, что пишу тебе сущую правду, которую я изустно от В. И. Григоровича имею. Общество поощрения художников или члены оного говорят, что «нам братья Брюлловы стоят 48 тысяч рублей, а что они нам прислали за эти деньги? нам присылает только фрагменты...»
А о Карле члены отозвались, что он написал «Афинскую школу» и что ему срок еще два года, а что он делал шесть лет и теперь чем занимается, еще не знаем. То он хочет писать: «Христос благословляет детей», то он выдумает другой сюжет: «Последней день разорения Помпеи», пришлет эскиз, и год пропал, а мы все еще в надежде иметь от него трудов. Немудрено жить на чужой счет в чужих краях, да игрушками забавляться! Вот : он прислал в Россию своих работ — две копии с Рафаэля, копию с Доменикино и множество других работ. Григорович на то сказал, что хоть и прислал Басин много своих работ, но они слабее К. Брюллова игрушек... (Архив Брюлловых)