Суриков Василий Иванович [1848—1916]

Картина В.И. Сурикова «Меншиков в Березове». 1948. Автор: М. Сокольников

Вряд ли стоит спорить с тем, кто упрекал Сурикова за преувеличение масштаба фигуры Меншикова: говорили, будто если он встанет, то ударится головой о потолок. Зритель никогда об этом не подумает: художник убеждает нас художественной правдой своего образа.

Суриков строго подошел к портретному сходству Меншикова. Стремление в личном, частном подчеркнуть государственное заставило его, помимо этюдов с живой натуры, прибегнуть к историческим документам. В имении Александровском, Клинского уезда, он нашел бюст Меншикова, возможно, работы Растрелли-отца.

Сопровождавший Сурикова художник Н. Богатев по его просьбе снял форму с бюста из простой печной глины, что имелась под руками. Привезенная в Москву, эта форма послужила Богатову материалом для отливки из гипса головы Меншикова. Гипсовая скульптура находилась перед глазами Сурикова, когда он писал картину.

Со скульптуры этой Суриков сделал зарисовки меншиковского профиля, обращая особенное внимание на острые формы подбородка и носа. Зарисовал он и парик Меншикова, — это давало художнику возможность ближе держаться стиля петровской эпохи.

Позднее Суриков встретил старика Невенгловского, который ему и позировал. «Раз по Пречистенскому бульвару идет, вижу, Меншиков, — рассказывал о встрече с ним сам художник. — Я за ним: квартиру запомнить. Учителем был математики Первой гимназии. В отставке. В первый раз и не пустил меня совсем. А во второй раз пустил. Позволил рисовать. На антресолях ,у него писал. В халате, перстень у него на руке, небритый — совсем Меншиков».

Эпизод встречи Сурикова с учителем Невенг-ловским нашел свое отражение в рассказе В. Михеева «Миних» (рассказ этот помещен в книге Михеева «Художники», изданной в 1894 году). По высказыванию самого Сурикова, ему пришлось, чтобы не лишиться желанной натуры, прибегнуть ко лжи и уверить Невенгловского, что он будет рисовать с него Суворова.

Неизвестному московскому учителю довелось стать прототипом Меншикова. Однако при работе над самой картиной черты модели были подвергнуты значительной творческой переработке. В «бытовой» образ учителя Суриков вдохнул романтику меншиковской жизни, ее суровость и величавость.

В круг исторической драмы Меншикова художник вводит и его «без вины виноватых» детей. Дети многое проясняют в его личности. Без взаимодействия с ними нельзя было бы понять весь трагический финал временщика. Судьба детей усугубляла его несчастное положение. Он считал себя виновным в их горькой доле и понял это еще по дороге в ссылку, когда заплакал, встретив возвращавшегося из экспедиции Беринга офицера. Умирая, в полной памяти, Меншиков просил у детей прощения за то, что «увлек их в бедствие».

Путем тончайшего пластического единства всех четырех фигур, подчиненного теме обреченности, общности судьбы семьи Меншикова, Суриков создает исключительную по эмоциональной напряженности и драматической убедительности композицию. Она словно берет звучащий в миноре аккорд. Кажется, будто слышишь звуки Шестой симфонии Чайковского, «с пронзительной силой выражающие душевные страдания, замирающее отчаяние безотрадное грызущее чувство потери всего, чем жил до последней минуты человек». По своей цельности композиция Сурикова является выдающимся примером живописного мастерства.

Общее трагическое состояние не заглушает оттенков душевных страданий каждого из персонажей меншиковской семьи. Следуя жизненной правде, Суриков умеет в отдельном человеке найти свою верную психологическую ноту.

Старшая дочь Меншикова, княжна Мария, оказалась первой жертвой судьбы несчастного отца. «Порушенная» невеста императора, считавшаяся первой красавицей при дворе, жившая в отцовских чертогах на положении императрицы (имя ее возглашалось на ектении вместе с именем государя), она переживала ссылку в Березов особенно тяжело. У нее было свое сердечное, девичье горе. Еще во время обряда обручения чсе заметили ее печальный вид. Император не был ей милг она любила другого, прежнего своего женн ха, с которым ее разлучил честолюбивый отец. С тех пор не заживала рана ее сердца; в ссылке душевная боль стала еще острее и невыносимее. Надежда на встречу с любимым человеком умерла навсегда.

Хрупкую фигурку этого надломленного существа с Чудесным, женственным, грустно-красивым лицом, в сине-зеленой, почти черной бархатной шубке Суриков обрисовал силуэтом, выступающим на более светлом фоне одежды отца. Мария — тень Меншикова. Она прислонилась к нему, сидя на низкой скамеечке и как бы образуя с ним единое: целое. В искусстве Сурикова этот прием пластического выражения «общности судьбы», после «Меншикова», найдет яркое выражение в слившихся фигурах стрельца и княгини Урусовой («Боярыня МорозоваБоярыня Морозова. 1887Холст, масло, 304 x 587,5Государственная Третьяковская галерея»). Известно, что Меншиков утешал свою дочь в несчастий со всей нежностью отцовского сердца; не было предела его горю, когда Мария умерла на его руках. Меншиков горько рыдал над ее трупом, сам сколотил дочери гроб, вырубил могилу в мерзлой березовской земле и опустил в нее тело. Он завещал похоронить себя подле Марии.

Образ старшей дочери Меншикова отличается глубочайшей поэтичностью. Это ветка весеннего деревца, сломленного ураганом. Неизбывная тоска вошла во все ее существо и разрушила ее молодые силы. В сердце остался только уголек жизни; еще одно чуть заметное волнение—и все угаснет. Художник передает красоту угасания молодого женского сердца с трогательной человечностью» и проникновенностью. Он увидел » чертах лица обреченной Марии печальную, нежную красоту. Горе обострило формы ее бровей и губ, но как выразительно и мягко проступают они на ее осунувшемся лице! А эти большие к земле опущенные глаза, заставляющие вспомнить «Кроткую» Достоевского накануне ее гибели, — да разве можно когда-либо их забыть!

В работе над образом Марии Сурикову много помог акварельный этюд с его жены Елизаветы Августовны, урожденной Шарэ, внучки Декабриста Свистунова; в нем сразу наметилась и поза Марии и обреченность ее судьбы.

Дети Меншикова имеют на картине более взрослый вид, чем это было «в действительности. Средняя, княжна Дарья, светловолосая, четырнадцатилетняя, выглядит вполне сложившейся девушкой. Она легче других переносит испытания. Деловитая, вся ушедшая в домашнее хозяйство, Дарья, в отличие от остальных членов семьи, уже в какой-то мере вжилась, свыклась с Березовым. И Меншиков, и Мария, и тринадцатилетний Александр — все они живут прошлым и мысленно находятся далеко за пределами этой низкой, холодной избушки. Суриков прекрасно передает их обращенный к прожитой жизни взгляд. Создавая образ Дарьи, который должен был контрастно оттенить левую часть группы, художник шел и на этот раз от жизненной правды.

Деловито и удобно усевшись, положив рука в руку и засунув их в теплые обшлага телогрейки, надетой поверх лазоревого парчового платья, не обращая внимания на холод, царящий в избе, Дарья читает евангелие. Каждый день меншиковская семья, по заведенному отцом распорядку, слушала священное писание. Губы княжны закрыты, и все же в картине слышится ее журчащий, как ручей, голос Суриков гениально выразил в живописи ощутимость человеческой речи, совсем не прибегая при этом к внешним, иллюстративным приемам. Княжна Дарья читает евангелие, но странно — кажется, будто это не текст священного писания, а историческая повесть. Суриков убеждает нас в этом. Он раздвигает стены меншиковской избы, она вся уходит куда-то в пространство — и совсем рядом, за силуэтами этих одиноких, обреченных фигур, проходит вся их прошлая жизнь и вся деятельная, кипучая, волнующая эпоха Петра I. Мы читаем это в картине художника, чувствуем в ней дыхание истории. Суриков достиг такого впечатления от картины, так как сумел дать почувствовать, что каждый из его персонажей мысленно находится за пределами избы.

Прототипом Дарьи Сурикову послужила, по словам самого художника, «одна барышня». Как и Невенгловского, он встретил ее на улице. Описывая эту встречу, передвижник Минченков передает, что Суриков пытался заговорить с поразившей его «натурой», но девушка испугалась и бросилась от него бежать. Суриков поспешил за ней, но она скрылась в своей квартире, захлопнув ва собой дверь. Только после неприятной сцены и объяснений с вышедшим на звонок художника мужчиной Суриков был впущен в дом, «модель» пригласила его на чашку чая и согласилась позировать ему. Великому живописцу удалось не без труда добыть «натуру» для своей картины.

Фигура сына Меншикова дальше всех отстоит от зрителя, она слабо освещена в полутемной избе, и потому ей обычно придается мало значения. В его взгляде некоторые критики усматривают «воплощенное безволие и тоску», другие находят ребяческое легкомыслие в том, что он отдирает воск с подсвечника. Между тем образ этого вдумчивого подростка очень глубок, он одухотворенно написан художником.

Известно, что Александр был «юноша благонравный, умный, хорошо учившийся». Отец упрекал его однажды за неохоту к танцованию. «Еще успею узнать науку скомороха, — отвечал он, — а сперва надо научиться полезному». Суриков Исходил от реальных черт сына Меншикова. Прототип его он нашел в сыне Шмаровина, с которого сделал прелестный рисунок свинцовым карандашом.

Во время поездки в меншиковское имение Суриков сделал акварель с находившихся там портретов обеих дочерей и сына Меншикова и использовал ее при работе над картиной.

Создавая композицию «Меншиков в БерезовеМеншиков в Березове. 1883Холст, масло, 169 x 204Государственная Третьяковская галерея», Суриков продолжал традицию исторических интерьерных картин, начатую незадолго до него Шварцем («Иван Грозный у гроба сына») и особенно Ге («Петр I и Алексей»). Картина Ге, показанная на первой выставке передвижников, явилась предвестницей историческо-психологиче-ских произведений русской реалистической школы. Историческое полотно Ге по праву вошло в золотой фонд нашего национального искусства, но все же из двух картин следует отдать предпочтение Сурикову и умении находить психологию вещей и окружения. Суриков сумел бытовому, жанровому сюжету дать глубокое историческое выражение. Как исторический живописец и «композитор» он сделал после Ге значительный шаг вперед. Вещи, которыми Суриков окружает людей истории, как бы говорят: «Слушайте нас, мы видим, что тут делается, мы свидетели этих страшных человеческих драм».

Суриков был великим мастером в деле отбора аксессуаров. Ничего лишнего! Он берет только то, что связано с жизнью, усиливает драматическое напряжение темы, выражает ее смысл. И он добивается психологического звучания каждого предмета обстановки, умеет дать ему живой трепет. Выразительности темы служат скамьи, божница, окно и на ней склянка с незамерзающим янтарем лампадного масла, аналой, накрытый шитым золотом платком, витой подсвечник. То освещая предметы, то показывая- их в виде силуэтов, контрастируя и объединяя их, вкладывая в них все свое сердце, отыскивая «душу» предмета, Суриков достигает острого психологического воздействия всей совокупностью, каждым миллиметром своей картины. В меншиковской ссыльной иэбе выражена крайняя степень обездоленности человека, и зритель невольно чувствует в ней холодное дыхание севера и «слышит» его тишину.

В отличие от остальных суриковских картин, композиция «Меншиков в Березове» не претерпевала больших, сложных изменений. С первого же эскиза в ней определены и оставшееся неизменным количество персонажей и их места за столом. В дальнейшей работе уточнялись и углублялись главным образом характеры действующих лиц, общая психология сюжета и детали обстановки.

Композиция «Меншиков в Березове» была названа самой цельной среди всех картин Сурикова. По своим живописным достоинствам она занимает особое место в творчестве художника. На первый взгляд общий тон ее кажется несколько приглушенным и темным, но когда всматриваешься в нее, фигуры и вещи начинают светлеть и все сильнее приковывают к себе взгляд. Суриковский «Меншиков» исключительно богат светом своих внутренних, скрытых слоев краски.

Как живописное произведение «Меншиков в БерезовеМеншиков в Березове. 1883Холст, масло, 169 x 204Государственная Третьяковская галерея» говорит о большом движении художника вперед по сравнению с его первой картиной — «Утро стрелецкой, казни», хотя оба произведения отделены друг от друга всего лишь двумя годами.

Сгущенную психологическую атмосферу трагедии Меншикова Суриков Суриков Василий Иванович [1848—1916] Великий русский художник, живописец, крупнейший мастер исторической живописи. Учился в петербургской Академии художеств. Был членом Товарищества передвижников с 1881 по 1907 г., затем перешел в "Союз русских художников". С 1895 г. был ... выразил на холсте путем горячего напряжения цвета. Сдержанный тон картины художник делает насыщенным, живописным, прибегая к плотному, густому письму, наслаивая друг на друга сверкающие изнутри цветовые пятна. В итоге получалась особая красота поверхности картины, ничего общего до имеющая с гладкостью и жесткостью обычной для той эпохи академической манеры письма. В этом бархатистом колорите «Меншикова», в его драгоценных живописных «сплавах» Суриков выразил эпическую силу исторического сюжета. С исключительным художественным тактом распределяя скудный свет, отбросив избитые эффекты освещения, он достигает незабываемой выразительности лиц, рук, одежды, фигур и предметов, заставляя звучать более чистые краски, по контрасту к темному тону, особой живописной трепетностью.

Отмечая живописные, достоинства «Меншикова в Березове», Игорь Грабарь называет это произведение Сурикова одной «из наилучше написанных и колоритнейших картин русской школы».

Картина «Меншиков в Березове» — яркий пример реалистической живописи. Жизненные наблюдения художника лежат в основе суриковекого колорита. Тусклый, мерцающий зимний сибирский день, ледяная стылость воздуха за окном, так осязательно чувствуемая через слюдяное оконце, божница с зажженной лампадкой, от которой идут розово-золотые отсветы, тишина такая, как будто время остановилось,— все это Суриков мог создать лишь на основе постижения правды жизни.

Несомненно, что впечатления от Сибири помогали ему найти верное внутреннее содержание картины, в которой холод избы подчеркивает жестокость человеческого страдания. Первое детское воспоминание Сурикова было связано с ледяными пространствами Сибири, когда он с матерью ехал зимой из Красноярска в Торгошино через Енисей. «Глыбы ледяные столбами кругом стоймя стоят, точно дольмены. Енисей на себе сильно лед ломает, друг на друга их громоздит». Слюдяные окошки художник видел также еще ребенком — в любимом им Бузимове.

В живописном претворении «Меншикова в Березове» чувствуется суриковская художественная самобытность. Теснота "композиции, типичная для всех произведений Сурикова, любовное внимание к старинным одеждам и узорным украшениям тканей, народное понимание красоты цвета — все это сказалось на колорите картины, на ее композиционном  выражении.

Суриков добивается в «Меншикове в Березове» глубокой выразительности вещей домашнего обихода, передачи их живой природы. В картине Сурикова нет натюрмортной постановки предметов ради отвлеченных живописных украшений.

Суриков Суриков Василий Иванович [1848—1916] Великий русский художник, живописец, крупнейший мастер исторической живописи. Учился в петербургской Академии художеств. Был членом Товарищества передвижников с 1881 по 1907 г., затем перешел в "Союз русских художников". С 1895 г. был ... передает материальность, весомость вещей, всегда находит им живое место в человеческой обстановке. В «Меншикове» витой металлический подсвечник, книга, деревянные предметы, свеча, ткани, разнообразные меха не обособлены от человека, но подчиняются общему психологическому выражению.

Появившаяся 2 марта 1883 года на 11-й передвижной выставке вторая историческая картина Сурикова не сразу была понята и по достоинству оценена современниками. Даже у такого умного и чуткого критика, как Крамской, «Меншиков в БерезовеМеншиков в Березове. 1883Холст, масло, 169 x 204Государственная Третьяковская галерея» вызывал недоумение. Стасов вообще прошел мимо него. Для многих зрителей эпохи 80-х годов картина Сурикова оказалась слишком необычной; сложившиеся взгляды на искусство мешали разглядеть.ее самобытные качества. Младшие современники Сурикова, однако, отнеслись к «Меншикову в Березове» иначе. В своих воспоминаниях художник М.В. Нестеров пишет:

«Нам, тогдашней молодежи, картина нравилась, мы с великим увлечением говорили о ней, восхищались ее дивным тоном, само цветными, звучными, как драгоценный металл, красками (подчеркнуто мною.— М.С). «Меншиков» из всех суриковских драм наиболее «шекспировская» по вечным, неизъяснимым судьбам человеческим. Типы, характеры их, трагические переживания, простота концепции картины, безнадежность и глубокая, волнующая трогательность — все нас восхищало тогда».

В «Меншикове в Березове» молодые художники видели новью для того времени живописные свойства и новое понимание, исторической картины. 

В следующей картине художника — «Боярыня МорозоваБоярыня Морозова. 1887Холст, масло, 304 x 587,5Государственная Третьяковская галерея» — колорит Сурикова, обогащенный пленэром, приобретает еще большую силу воздействия.

Общественное и художествйнисе значение «Меншикова в Березове» верно определил П.М. Третьяков, сразу же купивший картину с выставки. Основатель национальной галлереи русской живописи почувствовал ее народный характер. Уже 65 лет «Меншиков в БерезовеМеншиков в Березове. 1883Холст, масло, 169 x 204Государственная Третьяковская галерея» украшает Третьяковскую галлерею как часть исторической трилогии Сурикова. Гордость русской школы живописи и мировой шедевр искусства — картина Сурикова доставляет художественное наслаждение миллионам посетителей Третьяковской галлереи.

М. Сокольников
Издательство «Искусство». 1948 год. Из серии «Массовая библиотека»