Левитан. Русские живописцы XIX века. 1992. Автор: Владимир Петров
Вновь и вновь, с удивительным многообразием цветовых гармоний и «мелодий», но одинаково одушевленно, с широким дыханием пишет
в конце 1880-х — начале 1890-х годов плесы и излучины, стремнину и тихие заливы Волги, пишет вечером и утром, в тихие и ветреные дни.Чувством ясного, просветленного созерцания, какого-то медитативного «благорастворения» в покое серенького, но теплого дня исполнена построенная на тончайших оттенках и переходах золотисто-охристых и жемчужно-серых цветов картина «На Волге» (1888, ГТГ), в которой художник передает ощущение зачарованности зеркальной глади воды с отражающимися в ней лесистыми берегами и небом.
К лучшим работам волжской серии
а относится и картина 1889 года «После дождя. Плес» (ГТГ), написанная с замечательной свободой и богатством приемов живописной выразительности, помогающих художнику передать ощущение «легкого дыхания» и всеобщности движения жизни «умывшейся», обновленной природы, в ладу с которой живут и человеческие жилища, и храмы, и барки, и лодки на покрытой легкой рябью Волге.Как всегда у
а прекрасно написано «живое» и «дышащее» небо с плывущими по нему серыми облаками, сквозь которые пробивается солнечный свет, играющий и на воде реки, и на еще не просохших, блестящих крышах зданий. Богатство рефлексов, почти импрессионистическая вибрация света и цвета, динамика фактуры сочетаются здесь с общей устойчивостью и определенностью форм и основных композиционных линий. И это единство ощущения красоты мгновения и неизменной величавости волжских просторов придает картине особое обаяние.Одним из шедевров
а стала и исполненная мягкой, благородной гармонии картина «Вечер». Золотой плес» (1889, ГТГ), в которой как бы с высоты птичьего полета запечатлен вид на Волгу и столь полюбившийся художнику городок на исходе теплого летнего дня.С поразительной чуткостью передал он в этом полотне ощущение умиротворенной тишины, мягкое сияние золотисто-розового предзакатного света, нежное
марево тумана, плывущего над широкой рекой и обволакивающего плавные очертания Волги и стоящих на ее берегу среди деревьев церкви, колокольни и белого домика с кирпично-красной крышей. Почти физически ощущается вечерняя свежесть воздуха, сочность и ароматность «дышащей» росистой зелени травы и кустов, покрывающих пологий склон холма (один из прекраснейших примеров неподражаемого мастерства
а в тональной разработке зеленого цвета). Все напоено драгоценным чувством целостности жизни, красоты и радости бытия и, как писал современник художника: «Кажется сейчас ударит колокол и невольно на память приходят молитвенные слова: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, и в человецех благоволение»14.Волга, да и вообще образ плавно несущей свои воды реки (картины «Лесистый берег», 1892, Тверская областная картинная галерея: «Тишина», 1898, ГРМ и многие другие), является в искусстве зрелого
а неким воплощением жизни в ее чистом, незамутненном, естественном движении, поэтической сущности, которую стремится утвердить своим творчеством живописец ”.Б. Л. Пастернак писал некогда об «абсолютной чуткости глаза» Чехова, в произведениях которого люди «уравниваются» с деревьями и облаками и имеют «подлинное, мгновенное сходство с [...] жизнью в самом широком смысле слова [...], этой единственной в своем роде, огромной, обитаемой формой, с ее симметриями и ассимметриями, пропорциями и диспропорциями — с жизнью как [...] непостижимым принципом и основой всего»56.
Этот «непостижимый принцип» в его наиболее чистом, органичном, «текучем» качестве и соответствии ему живого, теплого, естественного человеческого чувства — свободного, подчиняющегося прежде всего законам прекрасной и мудрой природы,— по-своему совершенно являют и волжские, и многие другие лучшие работы
а. Выражению этого принципа подчинено и текучее равновесие типичных для художника композиционных построений с характерным преобладанием круговых и эллипсоидных линий, и звучная нежность цветовых аккордов, и особая любовь к передаче движения света, наиболее чутко воспринимаемого в столь часто вдохновлявшие а часы утренней или вечерней сосредоточенной тишины, и уникальная «лирика неба» (Б. В. Асафьев).При этом хотя пейзажи
а и в зрелые годы в абсолютном большинстве случаев безлюдны, они отнюдь не несут в себе чувства отчуждения от жизни людей, общества. И дело не только в том, что в них часто присутствуют с любовью написанные художником деревенские избы и постройки провинциальных городков, церкви и другие приметы человеческой деятельности. В самой «насквозь очеловеченности» живописи мастера, столь типичном для него приеме композиционного «приглашения» зрителя в изображаемое «пространство души», постоянно чувствуется страстное желание художника заразить людей любовью к красоте мира, приблизить их души к «норме», светлой мере бытия, которую несет в себе природа.По слову одного из любимых писателей
а — Л. Н. Толстого, люди «как реки: вода во всех одинаковая, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая» (из романа «Воскресенье»). К чистому ясному, полноводному, согласному с красотой земли течению человеческой жизни и призывает своими произведениями, воплощающими с большей или меньшей степенью совершенства то столь остро и глубоко ощущавшееся художником «божественное нечто, разлитое во всем, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, анализу, а постигается любовью»57.В обретении
ом к началу 1890-х годов свободного и уверенного живописного мастерства, возрастании масштабов его произведений сыграла определенную роль и поездка в Западную Европу, впервые совершенная художником в конце 1889 — начале 1890 года прежде всего для того, чтобы ознакомиться с современным искусством, широко представленным на развернутой в то время в Париже Всемирной выставке. Вероятно, особенно интересовала а устроенная там ретроспективная экспозиция творчества столь любимых им с юных лет художников Барбизонской школы — К. Коро, Ж.-Ф. Милле, Т. Руссо, а также произведения импрессионистов.По мнению Нестерова, это поездка дала ему «более уверенности в себе. Там, на Западе, где искусство действительно свободно, он убедился, что путь, намеченный им раньше, верен»"14.Написал
во время этой поездки, прежде всего в Италии, которую он посетил после Парижа, и целый ряд пейзажей. Среди них есть работы, относящиеся к лучшим из многочисленных произведений, созданных русскими художниками за границей. Так, одной из совершеннейших и поэтичнейших марин не только в русском, но и во всем европейском искусстве представляется очень простая, лаконичная по композиции, но удивительно емкая по-своему эмоциональному содержанию картина «Берег Средиземного моря» (1890, ГТГ). Нежнейшая гамма голубых и опаловых тонов, мерный, мягкий, тихий ритм волн, набегающих на песчаный берег, сорастворение в отуманенной воздушной дали неба и моря запечатлены в этой картине с такой колдовской мерой слитности и одухотворенности, что зритель как бы теряет ощущение времени и причащается к музыке вечности.Очень красивы и некоторые пейзажи, исполненные
ом в итальянских Альпах. В этих работах он сочетает изображение величаво возносящихся к небу гор с приметами мирной человеческой жизни — домиками, ютящимися в предгорьях, весенними садами. Некоторые из «западных» пейзажей исполнены в увлекавшей в то время а и оказавшейся ему столь близкой по духу пастельной технике («Близ Бордигеры. На севере Италии», 1890, ГТГ и другие). Пастельная мягкость и чистота цвета отличают и ряд работ, написанных в 1890 году в масляной технике. Среди них особенно замечательна картина «Весна в Италии» (ГТГ). В ней, возможно, отразилось знакомство с прекрасным полотном Ф. Милле «Цветущие деревья» (1888, Лувр). Этот пейзаж, законченный ом уже в Плесе, несколько необычен для творчества художника своей яркой многоцветностью, богатством интенсивных розовых, синих и лиловых тонов в изображении цветущего сада, зеленеющего на фоне белоснежных снеговых вершин.Но сам
, как и во время крымской поездки, работой на «западноевропейской натуре» удовлетворен не был.Перов,
и вслед за ними принадлежали к тому типу глубоких художников-мыслителей, для которых важнейшим условием полноценного творчества является возможность «вполне знать и душевно прочувствовать ту внутреннюю жизнь, которая придает смысл и значение внешним образам»59, что в полной мере относится и к жизни природы, ее ритмам, мелодиям, ее душе, неразрывно связанной с духовным обликом художника.