Музей-усадьба И.Е. Репина «Пенаты». -0001. Автор: Е.Левенфиш, М.Карпенко, Е.Кириллина, Г.Прибульская
На одной из репинских «сред», когда в «Пенатах были и Шаляпин и другие гости — художники, актеры, писатели, , как обычно, рисовал, увлекая других, «Папа, как всегда, пригласил всех рисовать,— пишет Вера Ильинична. — „Не теряйте даром драгоценное время, берите, господа, карандаши и бумагу рисуйте... Рисовал и Федор Иванович, и очень хорошо. Много было сходства. Как помню, он сидел на одной из ступенек лестницы, ведущей в ателье (рисовали внизу), и схватывал прекрасно сходство, беря крупно рисунок головы».
Иногда в «Пенаты» приезжали художники , , , И. Куликов, , .
Все они рисовали по вечерам на репинских «средах» вместе с гостеприимным хозяином. Кто-нибудь из присутствовавших позировал, или чаще делались быстрые наброски, дружеские шаржи. Много таких работ сохранилось у писателя Чуковского в его альбоме «Чукоккана», в котором часто рисовал и . В «Чукоккале» же есть и рисунки В. В. Маяковского. Среди них дружеские шаржи на ; ими искренне восхищался сам художник. Знакомству Маяковского и Репина в воспоминаниях Чуковского отведено большое место. «Какими запасами молодости, — писал К.И.Чуковский, — должен был обладать этот семидесятилетний старик, чтобы наперекор всем своим привычкам и установившимся вкусам, понять, оценить и полюбить Маяковского».
Иногда «среды» в «Пенатах» превращались в литературные чтения. Выступали актеры В. Мичурина-Самойлова, П. Самойлов, Л. Яворская, Г. Ге. Только что написанную Леонидом Андреевым пьесу «Не убий» в присутствии автора и многочисленных гостей читал 18 сентября 1913 года Павел Самойлов. С. Сергеев-Ценский приносил свои рассказы. Н. Морозов делился воспоминаниями о долгих годах заключения в Шлиссельбургской крепости.
Над дверью, возле лестницы, ведущей в мастерскую, висит портрет К. И. Чуковского, исполненный в 1916 году. Чуковский жил с 1911 года на границе двух поселков — Куоккала и Оллила (ныне поселок Солнечное). Он был дружен с и имел возможность близко и повседневно наблюдать великого художника и очень точно и ярко запечатлел его образ в своих воспоминаниях. В эти годы на дачу к Чуковскому приезжали многие молодые поэты. Бывая у Чуковского, встречался с ними, приглашал в «Пенаты». Так, в октябре 1914 года Чуковский познакомил с футуристами. «Они пришли к нему в Пенаты, учтивые, тихие, совсем не такие, какими были в буйных своих декларациях».
Т. Л. Щепкина-Куперник была свидетельницей этой встречи и откликнулась на нее экспромтом:
Бот наш сереброкудрый —
Как будто с ним он век знаком —
Толкует с добротою мудрой,
— И с кем? С .
Искусства заповеди чисты!
Он был пророк их для земли...
И что же? Наши футуристы
К нему покорно притекли!
В 1914—1915 годах бывали в гостях у Репина поэты Велемир Хлебников, Василий Каменский, а однажды приезжал в «Пенаты» юный Сергей Есенин.
Интерес к талантливым людям был свойствен и гостеприимной хозяйке дома Н. Б. Нордман.
Она происходила из обедневшей дворянской семьи (мать русская, отец — обрусевший швед, адмирал).
Образованная, знавшая несколько языков, она занималась переводами, писательской деятельностью (ее литературный псевдоним Северова). Ей принадлежат романы «Беглянка», «Крест материнства» и пьесы, не отличавшиеся значительными достоинствами, однако ее статьи и воспоминания («Интимные страницы») интересны своей документальностью.
Шумную известность получили увлечения Нордман вегетарианством и идеей раскрепощения прислуги. Она автор многих брошюр на эти темы, а ее «Поваренная книга для голодающих» выдержала четыре издания.
Общительная и деятельная женщина, она стремилась создать великому художнику, значение которого понимала, удобную для работы обстановку, уют и интересный отдых.
На рабочем столике, накрытом шелковой серой, в лиловую полоску тканью, которая сохранилась до нашего времени, можно видеть фотографии и самой Нордман.
Слева на стене рисунок-портрет Н. Б. Нордман, выполненный с необыкновенной теплотой и проникновенностью.
По инициативе Натальи Борисовны зимой в «Пенатах» устраивались так называемые «воскресные чтения». Вот что писал о них : «„Пенаты", наш дом в Куоккала, почти десять лет исполнял миссию народного университета (разумеется, в крошечном виде). Каждое воскресенье в нашей гостиной читались публичные лекции по самым разнообразным знаниям: от астрономических законов Вселенной до шитья сапогов, от чтения первоклассных писателей (особенно Некрасов оказался по сердцу нашей среде) до практических сообщений, в которых лекторами иногда выступали наши же слушатели и слушательницы наших аудиторий. Так, Васил[ий] Николаевич] Кипятов (дворник г. Башмакова) образцово прочитал со всеми препаратами лекцию о пчеловодстве... Публика была самая разнообразная: сидельцы, приказчики, дворники, кухарки, горничные, фермеры и пр., начиная с 10 лет, и даже моложе, до 60-летних. Ни перед кем не запиралась большая комната... всегда была битком набита и поражала лекторов необычным вниманием. Лекторы воодушевлялись замиравшей аудиторией и читали особенно вдохновенно, не замечая духоты... Здесь читали И. Р. Тарханов (о долголетии), Е. П. Семенов (о мире), Н. А. Морозов (о химии и астрономии), К. И. Чуковский (о литературе). ...Летом лекции читались в саду, где кончались пением народных фабричных песен, частушек... и танцами».
Иногда лекции переносились в летний театр «Прометей» — простое деревянное здание на берегу моря в поселке Оллила. Помещение это было приобретено
для Нордман. Здесь в 1911 году она открыла детский сад для местных детей, который работал летом в дневное время.
В гостиной находятся работы учеников и друзей . Над входом в кабинет — портрет его сына, художника Юрия Репина, написанный . Портрет создан в 1915 году, и восторженно отзывался о нем.
Над роялем — пейзаж одного из верных учеников . В 1923 году Репин писал : «Я с любовью смотрю на прелестный перл Вашей кисти — «Тюильри» и вспоминаю, как всегда с сердечным волнением встречал Ваши новые произведения...» Во время Великой Отечественной войны этот пейзаж был утрачен, сейчас вместо него— «Лунная ночь» из собрания музея-квартиры И. И. Бродского.
Работа художника К. К. Первухина «Мостик в Венеции», подарок автора Репину, висит над столиком Нордман, «Зимний пейзаж» ученика Репина А. В. Скалона — над входом в столовую, а ниже, на двери, — фотография группы художников-передвижников, среди которых мы видим и . Как память о Товариществе сохраняется в музее небольшой натюрморт («Ваза с цветами»), на котором поставили свои подписи , , И. Прянишников, . Ниже висит нейзаж с парусной лодкой, выполненный во время совместной поездки с по Волге в 1870 году. Возле больших стенных часов одна из ранних работ ученика — . Это этюд, написанный с рыжей «охотничьей собаки («Пиратка»).
Справа от входа на зимнюю веранду можно видеть работы чугуевских живописцев — первых учителей .
Родина художника» город Чугуев Харьковской губернии, славился своими живописцами. Их картины произвели на юного такое впечатление, что он до старости любил о них вспоминать и описал в книге «Далекое близкое».
По репинским описаниям были предприняты розыски. Многие из картин были найдены в Чугуеве и переданы затем академику для изучения. считал, что место работам чугуевских живописцев — в «Пенатах», и завещал их восстанавливавшемуся музею. Картины из Чугуева заняли почетное место в гостиной.
Вверху справа висит портрет майора Купринова с женой. Исполнен он художником И. Н. Шамановым. вспоминал: «...в Чугуеве в то время был уже хороший выбор учителей. Более других мне нравился Шаманов». Но учиться пошел к художнику И. М. Бунакову, так как он был талантливее и еще потому, что у него учился Л. И. Персанов. В «Далеком близком» мы читаем следующие строки: «Но Рафаэлем Чугуева был Леонтий Иванович Персанов... Особенно хороши были его портреты хозяина и хозяйки дома — Нечитайловв написанные с натуры — груши, но еще лучше — профиль Якова Логвинова. Это было по колориту нечто высокохудожественное».
Сейчас небольшие портреты Персанова висят в гостиной. Среди них парные портреты супругов Нечитайловых, тот самый профиль Якова Логвинова, которым так восхищался , а также портрет мальчика на берегу реки. Работы эти, написанные в середине прошлого века, отличаются необычайной тонкостью колорита (к сожалению, они сильно пострадали от времени).
В нижнем ряду помещен небольшой этюд самого , изображающий дом, в котором он жил в Чугуеве. Отсюда девятнадцатилетним юношей будущий художник уехал в Петербург, мечтая об Академии художеств.
В Петербурге он снял дешевую комнату на Малом проспекте Васильевского острова. В гостиной находится небольшой акварельный портрет пожилого рыжебородого мужчины в синем халате. Это квартирный хозяин — архитектор Александр Дмитриевич Петров.
«На пороге появилась робкая фигурка в халатике с меховой оторочкой, рыжего, с бородкой, очень скромного, симпатичного человека», — так описывал свое знакомство с Петровым. Таким же мы видим его на этом маленьком, превосходно написанном портрете. Петров старался помочь молодому советом и делом. Он познакомил его с семьей своих родственников Шевцовых, у которых было двое сыновей, сверстников . Один из них был учеником Академии художеств. Вскоре они подружились, и переехал в квартиру Шевцовых. Там он написал портрет смуглой темноглазой девочки — сестры Шевцовых Веры, которая через несколько лет стала его женой (свадьба состоялась по окончании Репиным Академии художеств).
Под большими репинскими часами акварельный автопортрет Веры Алексеевны (1855—1917). Она немного занималась живописью, хотя не получила художественного образования. В автопортрете можно найти много погрешностей в рисунке. Он сделан несмелой рукой, но с тонким пониманием цвета и хорошо уловленным сходством.
В первые годы был счастлив в семейной жизни с Верой Алексеевной, но впоследствии их отношения испортились, и они расстались. Этот разлад, видимо, сказался и на воспитании детей. Их было четверо.
На фотографии, рядом с автопортретом, с детьми. Справа — старшая дочь Вера (1872—1948), слева — вторая, Надежда (1874—1931), затем сын Юрий (1877— 1954) и младшая дочь Татьяна (1880—1957).