От гравюры к фреске. 1968. Автор: Костин И.В.
В мастерской В. А. Фаворского
Статья была написана в марте 1933 года после посещения квартиры Владимира Андреевича Фаворского на Мясницкой улице (ныне улицы Кирова) в доме, принадлежавшем в свое время Вхутемасу, и после посещения Музея охраны материнства и младенчества на Кропоткинской улице, где В. Л. Фаворский расписывал фреской лестницу и вход в музей. Впервые статья была опубликована в газете «Советское искусство» (1933, 6 марта), а затем с изменениями в сборнике «Мастерская монументальной живописи при Академии архитектуры СССР» (М., Советский художник, 1978, с. 108-110). Здесь публикуется именно этот второй вариант с несколько измененным названнем.
Он рассказывает, сидя за столом, заваленным стружками, штихелями, книгами, немытой посудой, кусками черного хлеба. Напротив него работает такой же, как он, бородатый, но еще сравнительно молодой ученик-гравер.
Стены завешаны старыми рисунками и воспроизведениями классиков.
В комнате тесно от наваленных досок, станков, табуреток, ящиков.
Он говорит, выбирая слова, боясь из-за скромности сказать о себе слишком громко: «Я главным образом иллюстратор книги, оформитель, и поэтому литературный материал — очень существенный момент моего творчества». Я спрашиваю его о тематике последних работ. Но у Фаворского своя сложная терминология, и «тематику» он понимает очень широко. «Тематика, — говорит он, — есть и в орнаменте, например, в архитектуре. Метр, ритм есть тоже тематика. Дело только в том, что реализм (тему) можно понимать и в отвлеченном, и в конкретном смысле. Я люблю конкретность. Интересно передать в гравюре запах, натюрмортную осязаемость».
Он показывает книгу Спасского «Новогодняя ночь», привлекающую его своей простотой, сжатостью описания каждого предмета, каждого события. Фаворский в гравюрах к ней стремится передать эту предметную конкретность, вплоть до запаха пота, до ощущения поверхности и веса вещей.
Другая книга, «Труды и дни Михайла Ломоносова» Шторма, решена уже иначе. Здесь взята о пределенная эпоха и раскрыт стиль этой эпохи, когда сочетался интерес к науке с чертовщиной, с уродством (кунсткамера, любовь к казням, алхимии, колдовству). Гравюры этой книги более условны, стилизованны и иногда загадочны.
Это сочетание невыясненного, туманного с конкретным Фаворский углубляет в третьей книге — «Рассказы» Пильняка. Автор, несмотря на то, что стремится к простоте и конкретности, имеет целый ряд каких-то невыясненных, темных представлений о предметах, пространствах, явлениях, от которых он не освобождается и которые он не стремится объяснить. Фаворский это понял и очень образно передал в гравюрах, сочетая объем и силуэт.
Эта третья книга — самая интересная из последних работ мастера. В ней он достиг необыкновенной силы силуэтного рисунка, с одной стороны, и объемного решения и форм — с другой. Сами рассказы Пильняка в этой книге становятся как бы проще и конкретнее.
«Но вы удивитесь, — говорит он дальше, — я сейчас немного забросил гравюру и работаю над фреской. Мне,— продолжает Фаворский,— досталась лестница в Музее охраны материнства и младенчества на Кропоткинской улице. Я поставил себе задачу добиться изменения форм вместе с движением зрителя по лестнице. Увлекаюсь страшно!
Назавтра мы идем смотреть фреску. В отстраивающемся здании, где еще непрестанно ходят рабочие и в воздухе стоит шум от стука молотков, вся лестница и главный зал покрыты светлыми радостными красками, многочисленными изображениями играющих, смеющихся, бегающих розовых ребят и улыбающихся женщин в белом. Лестницу расписывает Фаворский, верхний зал — Бруни.
Центральная группа на лестнице изображает момент, когда няня детсада принимает ребят от работницы и колхозницы. В этой части, наиболее монументальной и строгой по композиции, рисунок и форма близки классическим образцам фресковой живописи. На двух других расходящихся стенках изображены: с одной стороны — новая женщина в городе, с другой — женщина в деревне. Здесь форма, композиция, трактовка пространства и цвета меняются, становятся проще, импрессионистичнее, более свободными и как бы случайными. Фаворский сам указывает на это, подчеркивая, что в данном случае ему не хотелось слишком «монументалить», чем не в меру злоупотребляют наши молодые монументалисты, он хотел только дать очень радостную, светлую картину, расширить, раздвинуть узкую лестницу, дать некоторый праздник для глаз. Отсюда эти звучные голубые, зеленые и розовые тона, отсюда и мягкая фиолетовость фона. Фрески верхнего зала художника Бруни значительно отличаются от фресок на лестнице. Они более станковы. В них менее организованы ритм и движение, но по своей брызжущей радости и интересному сочетанию со скульптурным раскрашенным барельефом работы Мухиной они в целом дополняют друг друга, становясь одной из наиболее удачных попыток создания большого монументального произведения в советском изобразительном искусстве.
Несомненно, первый удачный опыт монументальной живописи мастера гравюры, свидетельствуя о широком диапазоне творчества Владимира Андреевича Фаворского, говорит о его больших возможностях в области монументального оформления общественных зданий и открывает для самого художника новые перспективы, новые творческие горизонты.
В.И. Костин. 1968 г. Из книги «Среди художников»