Суриков. К столетию со дня рождения. 1948. Автор: Н. Машковцев
Знаменательно это обращение к древнерусскому искусству.
у, очевидно, хотелось включить образ, выкристаллизовавшийся в вековой традиции национальной живописи, и ОН служит одним из главных узлов всей композиции. Это образ — бдин из самых содержательных в картине, исключительно высокий по чистоте и красоте душевного своего строя. Не сразу бросается в глаза, но все же несомненно есть в его лице сходство и с самим художником, если принять во внимание автопортреты того времени. В нем сосредоточено все упорное бунтарство стрельцов, вся их нераскаянная воля вместе с тем чувством великого человеческого достоинства, поднимающего человеческую личность до высоты героизма, до той страшной «торжественности последних минут», которую хотел прежде всего (выразить художник. Эта торжественность преобладает над всеми другими чувствами и душевными состояниями в картине. На самой высокой точке ощущений находятся все стрельцы во главе со стоящим. Они — истинные герои картины, главные действующие лица трагедии, исторические силы. К ним обращены взоры всех: и близких, и врагов, и глазеющих, как толпа, на Лобном месте, и изучающих, как иностранец, стоящий возле кареты, пытающийся разгадать происходящее перед ним. Лица стрельцов полны сосредоточенности, некоторые пышут злобой, иные молчаливо погружены в себя. Образы их воспринимаются как достоверные исторические портреты. Вокруг теснятся их близкие, но окружающее их не волнует, бытовые связи их порваны. Тщетно старается повернуть к себе чернобородого стрельца молодая его жена с искаженным лицом, удрученная тем, что в эти последние минуты жизни он упрямо думает о том страшном деле, за которое погибает.Поразительна четкость творческой мысли художника.
Матери и жены, сыновья и дочери — все во власти сразившей их семейной катастрофы. Их горизонты замкнуты семейным кругом. Стрельцы возвышаются над смятенной толпой. Момент приближающейся казни обострил их волю и сознание. Это сознание — источник необыкновенной значительности их лиц, необычайной силы их выражений. Сейчас совершится над ними суд истории, но ни один не падает духом, не сдается, не раскаивается. Они сознательно, до конца верны своим убеждениям. До последних минут живет в них непереборимая сила духа, над толпой они возвышаются как утесы, которые может разрушить только физическая сила. И как волны разбиваются у их ног всплески жгучих человеческих чувств, чувств любви и горя.
Все лица и характеры взяты Суриковым из близкой действительности. «Помните, у меня стрелец с черной бородой — это Степан Федорович Торгошин, брат моей матери... Опустив голову, сидит, «как агнец жребию покорный». А бабы —- это, знаете ли, у меня и в родне были такие старушки. А старик из «Стрельцов» — это ссыльный один, лет семидесяти. Помню, шел, мешок нес, раскачивался от слабости и народу кланялся. А рыжий стрелец — это могильщик, на кладбище я его увидал... И по характеру ведь такой, как стрелец. Глаза глубоко сидящие меня поразили. Злой, непокорный тип. Кузьмой звали». «Я все народ себе представлял, как он волнуется. «Подобно шуму вод многих».
Надо всем этим сырым материалом
произвел огромную работу, очистив его от шлака мелких, бытовых и случайных портретных черт, подчинив его захватывающей силе своих внутренних образов. Исторический момент, взятый Суриковым, заставил выступить великие свойства русского национального характера, проступающие сквозь путаницу бытовых черт. Так, железо серебром блестит на колесных ободьях из-под облепившей их черной земли, Суриков с таким любовным вниманием изобразил эти колеса, что их никак нельзя воспринимать как случайную деталь в композиции картины.Первенствующее значение в построении композиции картины имеет архитектура. Собор Василия Блаженного, верхушки глав которого уходят за раму, башни и стены Кремля, круглая каменная ограда Лобного места своими неподвижными, возвышающимися массами образуют русла, по которым текут и распределяются волнующиеся человеческие толпы.
Чувство архитектуры было вообще необычайно сильно развито у Сурикова. Древние памятники всегда привлекали его к себе, с необычайной силой воскрешая исторические воспоминания. «Я на памятники, как на живых людей смотрел, расспрашивал их: Вы видели, вы слышали, вы — свидетели. Стены я допрашивал, а не книги». «В Москве очень меня соборы поразили. Особенно Василий Блаженный, все он мне кровавым казался. Этюд я с него написал». Это говорит о необычайно ярком чувстве архитектуры у Сурикова. Для него древние памятники не только хранят память об исторических событиях, совершавшихся у их стен. Они сами нерасторжимо связаны со всем ходом народной жизни. Они плоть от плоти и кровь от крови народной. Они созданы тем инстинктом красоты, которым так богато одарен наш народ. Они воплощают эту красоту, единственную и неповторимую в своей национальной форме. Тема «Стрельцов» дала Сурикову возможность выражения его чувства архитектуры и понимания национальной красоты.
Пожалуй, ни у одного художника не найти такого исторического пейзажа, в котором столь же глубоко, как у Сурикова, была бы почувствована органическая связь древних памятников с историческими судьбами народа. Многоглавый Василий Блаженный, величаво завершающий композицию, воспринимается как величавое творение самого народа, возносящееся над смятенной толпой в своей единственной, национально-неповторимой красоте,
«Картина Сурикова делает впечатление неотразимое, глубокое на всех, — писал
П.М. Третьякову. — Сегодня она уже в раме и окончательно поставлена. Как она выиграла! Какая перспектива, как далеко ушел Петр! Могучая картина!»С выставки «СтрельцыУтро стрелецкой казни. 1881Холст, масло, 218 x 379Государственная Третьяковская галерея» были приобретены П.М. Третьяковым. Полученные деньги снова обеспечили художнику возможность работать на излюбленные темы и избавили его от необходимости что-либо делать на заказ. Он приступил к обдумыванию своей заветной картины — «Боярыни Морозовой», но перед ее началом решил написать еще одну — «Меншиков в БерезовеМеншиков в Березове. 1883Холст, масло, 169 x 204Государственная Третьяковская галерея».
«Боярыню Морозову», — говорил
, — я задумал еще раньше «Меншикова» — сейчас после «Стрельцов». Но потом, чтобы отдохнуть, «Меншикова» начал».Ему сначала хотелось испытать свои силы в малофигурной, несложной композиции, где, однако, все персонажи были бы изображены в полный рост и, главное, в таком душевном состоянии, которое полностью бы их захватывало и обнаруживало бы истинные масштабы каждого.
Вероятно, ко времени этого творческого интервала относятся эскизы композиции «Ксения Годунова перед портретом своего жениха, датского королевича», датированные 1881 годом, когда работа над «Стрельцами» уже подходила к концу или даже была закончена. Понятна та тематическая преемственность, которая связывала «Стрельцов» с новым замыслом Сурикова. Его привлекала мысль еще сильнее, чем в «Стрельцах», показать глубокое личное горе, когда весь человек в нем растворен, когда он живет одним чувством и спит его мысль и воля. Оя задумал показать скорбную фигуру молодой девушки, в безвыходной тоске сидящей перед портретом своего умершего жениха. Но при всей своей жизненности и лирической глубине тема картины не обладала исторической перспективой, к чему единственно стремился всегда Суриков. И эта тема была им оставлена, как только возник образ «Меншикова», который впитал в себя и тему горя и возвышался, как значительный исторический образ, над трогательным, но все же обыденным образом «Ксении».
оставил дальнейшую разработку эскиза «Ксении» и всецело сосредоточился в работе над «Меншиковым».Меншиков был одной из самых ярких личностей петровской эпохи. При жизни царя Меншиков неоспоримо занимал место самого близкого к Петру человека. Он открыл заговор против Петра. Петр звал его «мое сердце», но, однако, иногда проучал его своей дубинкой. Меншиков пользовался полным доверием царя; в безграничной преданности Меншикова Петр был вполне уверен. Он проявлял несомненный военный талант и большие государственные способности. В то же время он был безмерно честолюбив и алчен. В Москве он построил башню выше самого Ивана Великого. Его дворец в Петербурге величиной и убранством превосходил скромный «домик» Петра I. После смерти своего покровителя Меншиков сделался фактическим правителем государства. Он задумал окончательно укрепить свое положение, женив на своей старшей дочери малолетнего Петра II, Но здесь он потерпел катастрофу. Противная ему партия взяла верх, он был арестован, лишен всех чинов и имущества и сослан вместе с семьей на крайний север Сибири, в Березо. Жена его умерла на пути в ссылку, в Казани!
Вот какого человека и в какой обстановке затеял изобразить
.Замечательно, что тема этой картины — драма семьи, перерастающая в историческую трагедию. Это связывает, конечно, до известной степени, темы «Стрельцов» и «Меншикова», но в «Меишикове» тема дана в ограничивающих рамках и потому в еще большей степени сосредоточенности.
Первоначальный толчок к замыслу «Меншикова» Суриков получил от картины своего собственного домашнего быта. «В восемьдесят первом поехал я жить в деревню — в Перерву. В избушке нищенской. И жена с детьми. В избушке тесно было. И выйти нельзя — дожди.
Здесь вот все мне и думалось: кто же это так вот в низкой избе сидел? И поехал я это раз в Москву за холстами. Иду по Красной площади. И вдруг... Меншиков! Сразу всю картину увидал. Весь узел композиции. Я и о покупках забыл. Сейчас кинулся назад в Перерву».
Итак, личное переживание возбудило в образной памяти художника далекие исторические параллели. Но так же, как и в «Стрельцах», Суриков сумел высоко подняться над бытовыми, хотя и жизненными ощущениями, создав образ Меншикова, который своей значительностью делает картину Сурикова подлинно исторической, а не жанровой.
Вся мощь характера, вся сила и властность, праздная, но собранная, как сжатая рука (которая написана Суриковым с необычайной мощью), выражены в гигантской фигуре Меншикова.
Его образ воистину монументален. Среди своей семьи он возвышается как памятник, как обломок исторической эпохи. К. нему прижалась его дочь, невеста императора. Немного поодаль от него, у стола, сидят сын и младшая дочь.
Может быть, более чем какая-либо другая картина Сурикова, «Меншиков в БерезовеМеншиков в Березове. 1883Холст, масло, 169 x 204Государственная Третьяковская галерея» будит мысль и чувство глубокой и человеческой теплотой своих образов.
«Нам, — пишет
о «Меншикове», — тогдашней молодежи, картина понравилась, мы с великим, увлечением говорили о ней, восхищались ее дивным тоном, самоцветными, звучными, как драгоценный металл, красками. «Меншиков» из всех суриковских драм наиболее «Шекспире вская» по вечным, неизъяснимым судьбам человечества. Типы, характеры их, трагические переживания, сжатость, простота концепции картины, ее ужас, безнадежность и глубокая волнующая трогательность».Записи Волошина содержат любопытные слова самого Сурикова о «Меншикове»: «Потом ездил в имение Меншикова в Клинском уезде. Нашел бюст его. Мне маску сняли. Я с нее писал». Но особенно помог Сурикову в нахождении образа Меншикова облик старого учителя рисования, Невенгловского, случайно встреченного художником на улице, облик, существенно отвечавший представлению Сурикова о внешности Меншикова. Старшую дочь
писал с жены, сына — с Шмаровина, сына известного московского художественного деятеля. С натуры же была написана и младшая дочь Меншикова, читающая книгу.