В.В. Верещагин. Из книги «Русские художники-баталисты ХVIII-XIX веков». 1953. Автор: В.В. Садовень
Остропублицистический триптих Верещагина 
Верещагин Василий Васильевич [1842—1904] Известный русский художник, мастер батальной картины. В 1860 поступил в петербургскую Академию художеств, но оставил ее в 1863 году неудовлетворенный системой преподавания. Посещал мастерскую Жана Леона Жерома в парижской Школе изящных искусств (1864).... произвел сильнейшее впечатление в России, ибо шипкинские события глубоко волновали русскую общественность. Выражение «На Шипке все спокойно» стало горькой поговоркой.
Публицистическая острота и актуальность триптиха не отошли в прошлое и позже. Приведем характерный отзыв о нем в статье о творчестве В.В.Верещагина Верещагин Василий Васильевич [1842—1904] Известный русский художник, мастер батальной картины. В 1860 поступил в петербургскую Академию художеств, но оставил ее в 1863 году неудовлетворенный системой преподавания. Посещал мастерскую Жана Леона Жерома в парижской Школе изящных искусств (1864)...., написанной уже после смерти художника, в конце 1904 года, в самый разгар русско-японской войны. Автор статьи пишет: «Он» — безличный, статистический материал, в виде солдата в полушубке и башлыке с ружьем на плече — стоит на часах. Его бравое лицо, заиндевевшие усы и брови, спокойный, задумчивый взор, складки полушубка — все строго правдиво, не упущено ни одной подробности, не прибавлено ничего для мелодраматического крика. Это просто Платон Каратаев, поставленный на часы, — и он просто стоит, просто завернулся кончик башлыка, просты складки полушубка, просто и холодно поблескивает сталь штыка. «Он» не знает, почему он должен здесь замерзать, но Платон Каратаев «велик» в своем неумении рассуждать, и на второй картине мы видим его согнувшимся, полузасыпанным снегом, полузамерзшим, но не сошедшим со своей позиции ни на шаг. На третьей картине — снег занес Платона Каратаева, видна только часть головы, башлык, и попрежнему поблескивает холодная сталь штыка. Как будто успокоилась снежная буря, похоронив Платона Каратаева, и — «На Шипке все спокойно»... Этот замерзающий и замерзший солдат — это целая философски-социальная поэма; целая историческая эпоха может быть выражена этим суровым и лаконичным: «На Шипке все спокойно». Буря воет и ревет, заносит снег, — «он» спокойно, без героической позы, стоит на часах, великий в своем неразумии, его заносит снег, он замерзает, но тихо кругом, и «На Шипке все спокойно».
Мы не сравниваем верещагинского часового с толстовским Платоном Каратаевым, «великим в своем неразумии», и думаем, что русский часовой на Шипке знал, почему он не должен покидать своего поста. Но едва ли он знал, почему его во-время не сменили и что надо делать всем, таким, как он, чтобы впредь этого не было. В этом смысле автор статьи, написанной накануне революции 1905 года, прав, говоря, что «целая историческая эпоха может быть выражена этим суровым и лаконичным: «На Шипке все спокойно». Самый же отзыв свидетельствует об острой актуальности верещагинского триптиха и через четверть века после его создания, о революционизирующей роли критического реализма, внесенного Верещагиным в батальную живопись.
Картина «Шипка-Шейново
Шипка-Шейново (Скобелев под Шипкой). 1883—1888Холст, масло, 188 x 405Государственный Русский музей» («Скобелев под Шипкой») как бы завершает цикл картин Верещагина, посвященных русско-турецкой войне 1877—1878 годов. Она изображает момент победы, но не самый бой, а поле битвы на другой день после боя: Скобелев поздравляет выстроившиеся войска с победой. Победа действительно была большая, решительная: сдалась вся южная турецкая армия, осаждавшая Шипку во главе с командующим Вессель-пашой.
Вас. И. Немирович-Данченко так описывает этот бой под деревней Шейново, уже по ту сторону Балкан, и участие в нем В.В.Верещагина Верещагин Василий Васильевич [1842—1904] Известный русский художник, мастер батальной картины. В 1860 поступил в петербургскую Академию художеств, но оставил ее в 1863 году неудовлетворенный системой преподавания. Посещал мастерскую Жана Леона Жерома в парижской Школе изящных искусств (1864)....: «.. .Скобелев повел свои войска на штурм. Несколько редутов взяли штыками. Бой был упорный и отчаянный. Кругом люди падали, как мухи. С злобным шипением пули уходили в снег... другие, словно вихрь, проносились мимо, и посреди этого ада В. В. Верещагин, сидя на своей складной табуретке, набрасывал в свой походный альбом общую картину атаки... Много истинного мужества и спокойствия нужно было для этого...»
Момент, изображенный на картине, описан самим Верещагиным в его воспоминаниях о войне: «Мы выехали из дубовой рощи, закрывавшей деревню. Войска стояли левым флангом к горе св. Николая, фронтом к Шейнову. Скобелев вдруг дал шпоры лошади и понесся так, что мы едва могли поспевать за ним. Высоко подняв над головой фуражку, он закричал своим звонким голосом: «Именем отечества... спасибо, братцы!» Слезы были у него на глазах. Трудно передать словами восторг солдат: все шапки полетели вверх и опять и опять, все выше и выше — ура! ура! ура! ура!, без конца. Я написал потом эту картину...»
Картина «Шипка-ШейновоШипка-Шейново (Скобелев под Шипкой). 1883—1888Холст, масло, 188 x 405Государственный Русский музей», созданная художником-очевидцем, полна патриотического одушевления и вместе с тем дышит суровой правдой войны.
У подножия покрытых снегом Шипкинских высот, на поле недавнего боя с еще неубранными телами убитых, выстроены русские войска, бесконечным рядом уходящие вдаль, к горам- Отчетливо видны летящие вверх солдатские шапки. Вдоль фронта, впереди своего штаба, скачет на белом коне Скобелев с фуражкой в поднятой руке. За ним, рядом со знаменосцем,— В.В.Верещагин Верещагин Василий Васильевич [1842—1904] Известный русский художник, мастер батальной картины. В 1860 поступил в петербургскую Академию художеств, но оставил ее в 1863 году неудовлетворенный системой преподавания. Посещал мастерскую Жана Леона Жерома в парижской Школе изящных искусств (1864).... (в штатской одежде). Вся эта полная жизни, движения и воодушевления сцена победного смотра приковывает к себе внимание зрителя, хотя и показана на заднем плане. Уменье привлечь внимание зрителя к главному действию и вместе с тем развернуть широкую картину самого поля недавней битвы и горного пейзажа вдали свидетельствует о большом, зрелом композиционном мастерстве художника.
На поле боя, на подступах к турецким редутам, разбросаны тела убитых русских солдат. У самых редутов грудами лежат тела турок и русских. Бой был крайне ожесточенным, ибо и русские, и бившееся в их рядах болгарское ополчение, и турки понимали решающий характер этой последней битвы за Шипку. Пленных в этот день во время боя не брали. Тела убитых, их застывшие в последнем усилии позы изображены с потрясающей правдой. Верещагин в своих воспоминаниях говорит, что после боя он долго, до наступления темноты, бродил один по полю битвы, всматриваясь в позы и лица убитых; особенно поразили его убитые наповал, застывшие в том положении, в каком их настигла внезапная смерть. Эти наблюдения и легли в основу изображения первого плана картины.
Картину замыкает горный пейзаж. Окутанные морозной мглой вершины Балкан, широкая снежная равнина и обнаженная дубовая роща за турецкими редутами не только документально точно передают обстановку действия, но своим суровым величием способствуют созданию впечатления значительности изображенного события.
Самая сцена победного смотра войск показана на фоне снежной громады горы св. Николая, у вершины которой проходит Шипкинский перевал. Через эти горы после падения Плевны перешли, в обход Шипки, по окольным путям, считавшимся зимой непроходимыми, колонны русской армии, чтобы неожиданно обрушиться на врага, разгромить его под Шейновым, освободить Шипку и открыть дорогу главным силам на юг, к столице Турции. Об этих исторических высотах пишет в своих воспоминаниях Вас. И. Немирович-Данченко: «... Так и остались в моей памяти высоты Шипки. Грозные, суровые... Тут каждый камень был свидетелем подвигов русского солдата. Каждая пядь земли облита его дорогой кровью. Тут он страдал, отчаивался и торжествовал». Этот героический пейзаж составляет фон картины Верещагина «Шипка-ШейновоШипка-Шейново (Скобелев под Шипкой). 1883—1888Холст, масло, 188 x 405Государственный Русский музей».