Записки Л.Б. Януша, составленные на основе бесед с М.Б. Жуковской. 1962. Автор: Януш Леонид Борисович
Януш Леонид Борисович (1897-1978) — ленинградский художник, член ЛОСХа (Ленинградское отделение Союза художников). Живописец. Писал парковые пейзажи и интерьеры во дворцах-музеях Пушкина, Павловска и Гатчины. За последние тридцать лет состоялось десять его персональных выставок.
«Я страстно люблю русскую природу. С самого детства, посещая выставки Союза русских художников, я увлекался пейзажами С. Ю. Жуковского — блестящего представителя русской пейзажной школы.
С 1908 по 1913 год я проводил летние месяцы вблизи озера Удомли, в живописных местах, в которых в конце прошлого века жил и работал И.И.Левитан, а позднее в 1900-е годы его лучший ученик С.Ю.Жуковский. Проживая в деревне Копачево, мы с отцом посетили деревню Поддубье, в которой одно время творил Станислав Юлианович. Большая часть дороги, ведущей к деревне, была совершенно прямой и с обеих сторон обсажена старыми березами. Само Поддубье расположено на берегу небольшого, но очень живописного озера. На противоположном берегу красовалась березовая роща. Эти места мне показались хорошо знакомыми по известным картинам Левитана и Жуковского.
Несколько десятилетий спустя в 1950-е годы состоялось мое знакомство с племянницей С.Ю. Жуковского Марией Болеславовной Жуковской, жившей в Ленинграде. На основе устных бесед с нею и краткой записи, содержащей сведения о жизни ее дяди, любезно предоставленной мне ее мужем Филиппом Ивановичем Подвигиным, мною были составлены публикуемые ниже записки.
СЮ. Жуковский родился близ г. Белостока. Он был младшим сыном в семье. Его брат Болеслав Юлианович — отец Марии Болеславовны — был старше Станислава на одиннадцать лет, а сестра Серафима — на четыре года. Старший брат, в продолжение двадцати лет разбитый параличом, был прикован к постели, и Станислав Юлианович, дядя Марии Болеславовны, заменял ей отца. Жуковские происходили из старинной дворянской семьи. В 1863 году семья жестоко пострадала после подавления польского восстания царским правительством.
Отец художника Юлиан был лишен всех прав как сословных, так и имущественных, а оба его брата были сосланы в Сибирь, откуда одному из них удалось бежать за границу, а другой брат там погиб. Отца не только разорили и выбросили из старого помещичьего гнезда, но и лишили права иметь недвижимую собственность в Польше.
Это был суровый и замкнутый человек. Из членов семьи близок с ним был только старший сын; остальные его не любили и боялись. Его жена Мария, урожденная Вержбицкая, мать художника, происходила из польской дворянской семьи, жившей в Варшаве. Она получила образование во Франции и была очень культурной женщиной, составляя полную противоположность своему мужу, в браке с которым была очень несчастлива. Всю жизнь она посвятила своим детям, и ее любимцем был маленький Стась. Когда за очередную шалость на него обрушивался гнев отца и он подлежал порке, мать прятала его; так однажды он скрывался под подолом ее платья.
Болеслав и Станислав учились в Белостокском реальном училище. Увлекаясь рисованием, будущий художник не всегда успевал по другим предметам, как хотелось его отцу. В наказание отец надевал на него пастушескую сумку и выгонял пасти свиней.
Старший брат художника, окончив реальное училище, уехал в Петербург и поступил в Лесной институт (ныне Лесотехническая академия). Вскоре семью постигло тяжелое горе — скончалась любимая мать. Особенно остро переживал утрату Стась, пролежавший в бреду с высокой температурой около месяца.
Когда ему исполнилось семнадцать лет, он без разрешения отца уехал в Москву. За побег отец отрекся от сына, и они увиделись много позднее, когда Жуковский стал известным художником и вполне обеспеченным человеком. Но недружелюбие к сыну в нем осталось, и он с насмешливой гримасой называл его «маляр» (по-польски это значило и художник и маляр).
Трудно было будущему художнику в незнакомом городе. Кто оказал ему поддержку на первых порах, неизвестно, но вскоре ему посчастливилось поступить в Московское Училище живописи, ваяния и зодчества. На выдающиеся способности Жуковского обратил внимание И.И.Левитан. Со своей стороны Жуковский глубоко почитал и любил Левитана и всю жизнь с благодарностью его вспоминал. Жуковский окончил Училище в 1898 году.
В возрасте двадцати двух лет Жуковский женился на студентке того же Училища, Александре Александровне Игнатьевой. Они прожили вместе ряд лет, но детей у них не было, и потому о своей племяннице Марии Болеславовне она заботилась, как о родной дочери. Художник изобразил жену в ряде произведений сидящей в мечтательной позе на балконе дома, а в его произведении «Последний аккорд», известном по цветной репродукции, она изображена за роялем. На стене догорают последние блики заходящего солнца, а на переднем плане виден кусок ковра. На этом ковре, вспоминала Мария Болеславовна, она играла, будучи маленькой девочкой.
Жуковский был страстным охотником и рыболовом. Большую часть года он жил не в Москве, а на природе, сначала в районе озера Удомли, а позднее близ станции Еремково, следующей за Удомлей по направлению к Рыбинску. Там, в шести километрах от станции, было имение «Всесвятское». В этих местах ранее жил Левитан. Я помню, одна из газет, отмечая этот факт, писала, что на окнах одного дома еще сохранились следы вытертой им кисти. Несколько позднее Жуковский жил и работал у озера Молдино в имении «Островки», находящемся в восьми километрах от Еремково. По сохранившимся сведениям это имение было излюбленным местом творческой работы А.Г. Венецианова.
После революции Жуковский жил в деревне «Поддубье», где Мария Болеславовна была учительницей. Когда он создавал композицию, то долго простаивал перед своими этюдами и был настолько поглощен всматриванием в них, что отсутствовал для всех окружающих. С натуры он писал во все времена года, причем зимой и в морозы до 25 градусов. Мария Болеславовна вспоминала, как Жуковский однажды писал зимнюю ночь и она освещала ему этюд и палитру фонарем «летучая мышь». Он отличался исключительной работоспособностью, сочетая в себе талант и трудолюбие.
Живя впоследствии в Польше, он очень скучал по русской природе. Оттуда он писал своей племяннице: «Ты там, Меныку, не понимаешь, какая ты счастливая, что видишь русскую березку и иван-чай».
1962 г.