Акварель и книга. 1977. Автор: Б. Макаревич
Я уже говорил, что давно привык к тому, что акварель — это графика. Но если говорить серьезно, то акварель может быть и живописью. Поэтому я как-то должен определить свое отношение к цвету. Должен сказать, что воспринимаю окружающий мир не ярко, но может быть и не так сдержанно, как он предстает в моих акварелях. Люблю копаться в разных отношениях сближенных цветов, стремлюсь к тому, чтобы мои листы были написаны цельно, и если при этой цельности в некоторых работах присутствует сложный цвет — бываю счастлив. И все же, по-видимому, я график: если в предмете я должен буду выбирать цвет или объем, я выберу объем, свет, тень. Впрочем, ко всему сказанному добавлю, что не очень ясно формулирую для себя самого, что такое «настоящая» живопись, а что «не настоящая»
Акварель и книга. Помогают ли они друг другу? Не знаю. Знаю только, что совмещать эти два занятия тяжко. В те месяцы, когда я занят книгой, не обращаюсь к акварели, а когда пишу — не работаю над книгой. Правило: утром живопись, днем и вечером книга — мне абсолютно противопоказано. Акварель и книга мешают друг другу. Я их стараюсь оградить одну от другой.
В книге ведь все иначе. Я отношусь к тем художникам книги, которые считают нужным каждую новую книгу делать не так, как предыдущую, к каждому автору подбирать хотя бы новый графический ключ, а поскольку книг я делаю много, так как люблю не столько их иллюстрировать, сколько оформлять, то можно представить, как часто надо менять вслед за новым автором взгляд на мир, подбирать новый пластический эквивалент литературному произведению. Зощенко и Пушкин, Франс и Шелли, Булгаков и Тургенев — как далеки эти писатели один от другого! Есть художники книги, которые ставят перед собой другую задачу— развивать от книги к книге свои пластические поиски, стараясь при этом не очень разнообразить круг авторов и тем. Я не знаю, какой подход лучше и вообще есть ли лучший? Скорее всего, оба законны, и все зависит от школы, самобытности таланта,
склонностей, вкусов и многого другого.
Не буду вступать в бесконечную дискуссию о том, нужны ли иллюстрации во взрослой книге или нет. Скажу лишь, что поскольку мне никогда не удается, работая над серией иллюстраций, выполнить их все на одинаковом художественном уровне, предпочитаю оформление книг с использованием иллюстрационных элементов. Такая количественно ограниченная задача дает возможность добиваться посильного для меня решения.
Есть ли книги, которые я делаю с большим удовольствием? К сожалению, это выясняется после того, как приступаешь к работе, а заранее угадать, как она пойдет, удается редко. И уж во всяком случае, удача или неудача не имеют прямой связи с достоинством литературного произведения, значимостью писателя. Бывает, что к веши, проходной, лишенной высоких литературных достоинств, находится яркий пластический ключ, и наоборот. Скорее, важен жанр, настроение, конструкция произведения, наличие в ней какой-то «точки для упора» или «точки отсчета».
Я люблю книги гротескные, трагедийные, книги характеров, а не динамичного сюжетного действия, если перевести
разговор о книге у в акварельную терминологию — то меня тянет к книгам-натюрмортам или книгам-портретам, а не к книгам-панорамам. Вообще работа в книге —сложна и неоднозначна. Зависимость от автора, заказа, издательских требований, мнений многих людей, с которыми надо считаться, полиграфического исполнения, собственных знаний (или чаще пробелов в них) ведет к тому, что законченная работа, даже еще не напечатанная (чтобы не сваливать все на «полиграфию), почти никогда не соответствует тому, что хотелось сделать. И какое же наслаждение летом раскрыть этюдник и после долгого зимнего перерыва припомнить все, о чем думал прошлым летом, и попробовать ухватиться за ту, прошлогоднюю ниточку или, на худой конец, начать все сначала.
Б. Макаревич.
Журнал "Творчество" №12, 1977 год.