Александр Иванов. Некоторые обстоятельства биографии. 1974. Автор: Г.А. Загянская
Жестоким осознанием истинного положения вещей веет от описания «обыкновенного образа жизни художника русского». Это описание, которое
посылает в Общество поощрения художников, стоит того, чтобы привести его полностью. «Обыкновенный образ жизни художника русского следующий: молодые лета он употребляет на начальные познания по искусству, сопровождамые бестолковыми методами наук в Императорской Академии художеств. Когда искусство его, управляемое более природными склонностями, нежели просвещением, поднимется на известную ступень совершенства, то Академия дает ему золотую медаль и шпагу и с этим-то благородием отпускает нищего художника вступить в свет. Эта бессловесная душа хватается за все, что попадется. Бессовестные цены и сроки вконец убивают его лета, сокровища его, которыми сам Бог его наделил. За сим следуют выговоры правительства или самого императора и ваши. И вот наш брат художник делается после сего совершеннейшим купцом и бессовестным спекулятором. В сем состоянии дожив до старости, требует почестей и, наконец, с растерзанной душой ложится в гроб. По окончании же всех церемоний на Смоленском кладбище священник признательный или знаток прочитает всем и каждому, что такой-то Иван Прокофьев был человек с дарованиями, но что современники его не понимали».Не трудно уловить в этом описании моменты сходства с биографией отца. Но как самому избежать подобной участи? При всей трагичности своей судьбы Явление Христа Марии МагдалинеЯвление Христа Марии Магдалине после воскресения. 1835Холст, масло., 242 x 321Государственный Русский музей», картину, за которую получает звание академика. Это вызывает у него новый приступ страха. Он боится, что вслед за этим его призовут занять вакантные преподавательские должности в Петербургской Академии. Художник был необычайно обрадован, когда узнал, что их заняли другие римские колонисты, пусть, даже, на его взгляд, бездарные. Периодически, даже если у него есть официальные отсрочки, подтверждающие законность пребывания в Италии, он скрывается, не давая своего адреса. боится преследования, отравления, просит распространить слухи о своей болезни.
оказывается в условиях исключительных для художника, живущего в беспросветное николаевское тридцатилетие. Он уезжает из России, когда личное вмешательство царя, которое пагубно сказалось на изобразительном искусстве, еще только начиналось. Ужас насильственного возвращения охватывал его постоянно. Чтобы отчитаться за первые годы пребывания в Италии и получить возможность для дальнейшей работы, он посылает в Россию «Разумеется, что такое поведение было мало понятно даже близко знавшим и благорасположенным к нему людям. То, что «он запирался от людей и временами не пускал никого к себе в мастерскую, называлось гордостью и проявлением болезненного самолюбия», — писала дочь скульптора Ф. Толстого Е. Юнге. В других же случаях отзывы были более враждебны. Характерна легенда о «расстроенном зрении»
, которую подняли на щит его враги уже после приезда художника в Петербург. Выражая мнение определенных кругов, даже дружественно настроенный к нему князь Оболенский, который стал одним из его душеприказчиков, писал: «Странный колорит его картины, по мнению многих, доказывал, что самое зрение его уже расстроилось, а восстановления душевных способностей ожидать было трудно, ибо, видимо, этот человек пережил себя и не вышел победоносно из той нравственной борьбы, в которой находился в ту эпоху, когда писал о нем Гоголь».Казалось, враги
использовали тот факт, что, работая напряженно над пейзажами в сырых и болотистых местах, действительно лечил гноившиеся глаза, и перенесли молву о не могущем работать художнике на все его творчество. Но совсем неожиданно мы наталкиваемся на то, что Иванов сам хотел, чтобы все вокруг говорили о его «расстроенном зрении». В письме 1843 года он пишет Ф. Чижову: «Если Вы знаете какую-нибудь особу в Петербурге, которая могла бы разнести слухи там, что я очень страдаю глазами, то это была бы для меня большая услуга». И тут.же, хотя в биографии Иванова это время считается «творческим простоем» из-за болезни, пишет, что после двухнедельного отдыха направляется писать пейзажи.Теперь трудно определить, был ли
действительно болен или это были слухи, которые по его просьбе распространяли друзья. Позже они, как, например, Хомяков, могли забыть об этом и говорить о расстроенном зрении с сочувствием, ибо они не знали истинных причин этой легенды. То, что Оболенский ссылается в своем письме на Гоголя, лишний раз подтверждает, как прав был , когда писал, что Гоголь, опубликовав сочувственную статью «Исторический живописец », вывел его на «трескучую мостовую человеческих страстей». Работать после опубликования статьи Гоголя стало еще труднее. Мастерскую в Риме осаждали толпы посетителей, желавших увидеть живого «мученика» и его картину.