Исаак Ильич Левитан. 1954. Автор: М. Алпатов
В бытность свою в имении знакомых Тверской губернии ВладимиркиВладимирка. 1892Холст, масло., 79 x 123Государственная Третьяковская галерея»; мостки, и доски, и даже некоторые кусты своими очертаниями включаются в это движение. Соединение тоскливой неопределенности пейзажа со стремительно втягивающим движением придает картине Левитана «У омутаУ омута. 1892Холст, масло., 150 x 209Государственная Третьяковская галерея» (Третьяковская галерея, 1892) исключительное своеобразие. Левитан не стал воспроизводить предания, связанного с этим местом: он не представил мельничью дочку, будто бы нашедшую здесь гибель ( недаром он и услышал преданье уже после выбора места для этюда). И все же картина Левитана производит не менее сильное впечатление, чем «АленушкаАленушка. 1881Холст, масло., 178 x 121Государственная Третьяковская галерея» , в которой сходное настроение выражено в фигуре. В самом построении этого пейзажа Левитана есть что-то гнетущее, властно зовущее в подстерегающий, губящий слабого человека омут. Первоначальный небольшой рисунок был увеличен Левитаном до размеров большого, монументального холста, который он писал, по показаниям современников, прямо с натуры. В этом произведении ему удалось придать личному чувству характер эпической силы.
был привлечен видом переправы через речку. Место само по себе ничем не примечательное: на берегу не видно ни могучих деревьев, ни стройных стволов; берег зарос мелким и частым кустарником, унылой, однообразной порослью. Соответственно этому и небо серенькое, так же бескрасочны отражения в мелкой ряби реки. Зато стремительно-резким движением врезаются в берег бревна полуразрушенной запруды. Тема дороги выражена здесь в этих бревнах. Ее круто сокращающиеся линии призывно и настойчиво вовлекают зрителя в унылую картину едва ли не более решительно, чем перспектива «Вечерний звонВечерний звон. 1892Холст, масло., 87 x 107Государственная Третьяковская галерея». В первом ее варианте, под названием «Тихая обительТихая обитель. 1890Холст, масло., 87 x 108Государственная Третьяковская галерея», мы стоим с краю спокойной реки; на противоположном берегу среди зелени выглядывают главки белых церквей, через реку переброшен мостик; за ним видна тропинка, теряющаяся в заросли, которая уводит наш взгляд в глубину пейзажа. Но, видимо, это решение не удовлетворяло художника. При позднейшей переработке берег был отодвинут вглубь, мостик исчез, только лодочки позволяют догадываться, здесь находится переправа; последние лучи заходящего солнца золотят дальние главки церквей и вершины деревьев и сообщают всем предметам характер чего-то недостижимо влекущего. Эти нотки еше сильнее прозвучали в работе над картиной «Над вечным покоемНад вечным покоем. 1894Холст, масло., 150 x 206Государственная Третьяковская галерея» (Третьяковская галерея, 1893).
дважды побывал на Волге, и впечатления от этих поездок значительно обогатили его искусство. Он запечатлел и величавую красоту уснувшей реки, и бодрое движение вверх по реке пароходов, и относимый ветром их дымок, и реющих белых чаек. Но особенно его захватили те картины Волги и Оки, в которых самое величие их дает масштаб для оценки человеческой жизни. Под впечатлением поездок на Север Левитан пытался создать пейзаж, подобие философской поэмы. Направление его исканий проглядывает в работе над картиной «Картина отличается небывалым у
величием замысла. Почти всю ее занимает обширное водное пространство нето озера, нето широкой, разлившейся реки. Закатное небо еще отливает лимонно-желтым светом, но из-за горизонта движутся лохматые, огромные, как горы, свинцовые тучи и закрывают полнеба. На фоне этой водной и небесной стихии особенно ничтожной кажется деревянная церковка, с виду избушка, с маленькой маковкой, пригнутые ветром березки и покосившиеся кресты кладбища. В «Вечернем звоне» постройки влекли к себе взор как заманчивое пристанище; здесь они выглядят раздавленными величием природы, могуществом безжалостной стихни. В работе над картиной художник настойчиво стремился усилить впечатление безлюдного простора. Перерабатывая этюд в картину, он затопил водой всю правую часть берега, увеличил водное пространство, поднял горизонт картины и этим еще более принизил создание человеческих рук – маленькую церковку.Хотя сам художник придавал своему произведению программное значение и заявлял: «Я весь в этой картине», она уступает в поэтической цельности своих образов его лучшим созданиям. Задуманная как размышление о судьбе человека, она приобрела несколько навязчивый иносказательный смысл: небо стало знаком вечности, вода - знаком покоя, грозовая туча и порывы ветра — знаком неумолимого рока, золотистое облачко и церковка выглядят как подобие слабого человеческого существа, ничтожного по сравнению с просторами мира. В отличие от большинства произведений БуряБуря. Дождь. 1899Холст, масло., 154 x 214Саратовский государственный художественный музей имени А.Н. Радищева» с ее тонкими, как прутья, и согнутыми ветром деревьями отличается такой же нарочитостью замысла, как «Над вечным покоемНад вечным покоем. 1894Холст, масло., 150 x 206Государственная Третьяковская галерея».
именно в этот пейзаж зритель не может «войти». В нем выбран такой высокий горизонт, точно художник взирает на все это величавое зрелище откуда-то из заоблачной выси, точно он вознесен над клочком земли и маленькой церковкой. Левитан постарался придать своей философской картине возвышенно-монументальный характер. Это самый обширный по размерам, хотя и далеко не самый крупный по значению пейзаж Левитана. Но, увеличивая свой этюд, Левитан; не сумел насытить всю поверхность картины живописными качествами: она отличается некоторой вялостью выполнения. Похоронный марш, который Левита» заставлял играть, работая над картиной, не мог сообщить ей той музыкальности, которой проникнуты многие его холсты. Среди произведений Левитана только еще «В дальнейшем в художнике возобладала привязанность к природе, в нем побеждала потребность говорить языком искусства, и это сообщало его творчеству большую полнокровность, а его грустно-задумчивым пейзажам — чисто поэтическую прелесть. Видимо, сам художник прекрасно понимал свое призвание. Сообщая приятелю о том, что он читал труды философа-пессимиста Шопенгауэра,
уверял, что сам он не станет пессимистом: «Не бойтесь за меня, я слишком люблю природу». И это были не пустые слова. Все богатое многообразное, живописное творчество мастера слу¬жит этому доказательством. Хотя на произведениях Левитана последнего десятилетия лежит глубоко личный отпечаток, художник никогда не повторяет себя. Он широко смотрит на мир, многое примечает в нем и при всей вености своим любимым мотивам выискивает их в различное время года, в различных уголках природы, воссоздает их в разных сочетаниях.