Крамской и его учение. 1945. Автор: Н. Машковцев. Издательство «Искусство»
Не менее важно новое понимание композиции. Об этом также есть драгоценная запись у
. Однажды Репин был приглашен к Бруни, тогдашнему ректору Академии художеств. Бруни упрекал Репина в неумении компоновать. «Я вам советую ,—сказал он,— вырежьте из бумаги фигурки вашего эскиза и попробуйте передвигать их на бумаге одна к другой, дальше, ближе, выше, ниже, и когда группировка станет красива, обведите карандашом и вырисовывайте потом».«Это был хороший практический совет старой школы, но мне он не понравился: я даже смеялся в душе над этой механикой. Какое сравнение с теорией того (т. е.
), подумал я, вздохнув свободно на улице. Разве живая сцена в жизни так подтасовывается? Тут всякая случайность красива. Нет, жизнь, жизнь ловить! Воображение развивать. Вот что надо… А это что-то вырезывать да передвигать... Воображаю, как он расхохочется!..» В этом сопоставлении двух методов композиции заключена целая философия живописи. Художник-реалист с великим уважением относится к жизни, он не будет перестраивать ее по своему произволу. В цепи случайных явлении, из которых складывается жизнь, он сумеет найти закономерность. Тогда откройся перед ним красота действительности, ничем не замутненная, ничем не искаженная. Тогда откроет он природу уму каждого человека. Вот основы искусства новых русских художников, выношенные умом и воплощенные в живописи передвижников и прежде всего и .придавал огромное значение взаимному общению художников. Артель отлично исполняла эту функцию. «Товарищи по артели,— пишет ,— относились друг к другу очень строго и серьезно, без всяких галантерейностей, умалчиваний, льстивостей и ехидства. Не было у них мелкой замкнутости, каждый чувствовал себя в кругу самых близких, доброжелательных, честных людей. Каждый артельщик работал откровенно, отдавал себя на суд всем товарищам и знакомым. В этом почерпал он силу, узнавал недостатки и рос нравственно».
Но это общение между собой касалось лишь внутренней жизни художников и не разрешало еще вопроса об общественном значении искусства. А между тем именно эта сторона и была самым важным результатом всего нового направления живописи.
В 1865 году
устроил в Нижнем-Новгороде большую выставку картин членов артели. Каждый год в конце лета в Нижнем происходила так называемая Макарьевская ярмарка, грандиозный всероссийский торг, собиравший торговых людей со всей Руси, привозивших с собою несметное количество всевозможных товаров. Организуя выставку в Нижнем, Крамской предполагал двинуть ее дальше, вниз по Волге. Неизвестно, почему он не осуществил полностью свой план, но в Нижнем выставка имела крупный успех. Это была первая демократическая выставка в России.Идея передвижных выставок возникла в среде московских художников.
, , , и др. поручили Мясоедову обсудить эту мысль с петербуржцами. Дело было решено при самой горячей поддержке , которому товарищи вручили бразды правления и который в течение десятилетия ведал выставками, зорко следя за развитием искусства и выдвигая вперед все то, в чем он видел осуществление своих чаяний. За это время вполне определились такие художники, как , , , , , . За это время были написаны лучшие портреты Перова, крестьянские жанры Морозова и Максимова, пейзажи Саврасова Наконец на этот-же период времени падает расцвет творчества самого Крамского.Первая передвижная выставка была открыта 21 ноября 1871 года в здании Академии художеств. Весной 1872 года она была перевезена в Москву и затем в Киев. Так началась деятельность этой общественной организации, которая в течение ряда десятилетий объединяла всех передовых художников России и сделалась синонимом русского национального искусства. Все лучшие картины передвижников приобретал Третьяков для своей галлереи, советуясь с
, и позднее с . Статьи Стасова о передвижниках утверждали прогрессивное значение национального реалистического искусства. Художники, и прежде всего Крамской, вели борьбу за новое искусство открыто, с полным сознанием своей правоты. Главным критерием была народность искусства. В воспоминаниях своих о передвижнике Максимове Репин изображает, как сам «...Крамской, человек громадного ума, непоколебимо убежденный в значении национального в нашем искусстве, всегда, как только приносили на выставку картины Максимова, надевал пенсне, приседал на корточки перед картиной, еще не повешенной на стену, и долго не мог прервать наслаждение этим подлинным свидетельством о жизни народа. — Да, да, сам народ написал свою картину,— говорил Иван Николаевич, глубоко растроганный».Так, пожалуй, можно было бы сказать и о большинстве картин передвижников.
Когда в 1869 году
впервые попал в Париж и осматривал там выставки с их тысячами картин всех школ и направлений, то он сделал тогда один общий вывод, который не поколебался и позднее. «Правда, — писал он Стасову, — много вещей замечательных по живописи, по колориту, но мало, почти совсем нет вещей, трогающих сердце». Крамской несомненно думал о передвижниках, когда писал эти строки: их искусство трогало за сердце и будило мысль.