П.П. Кончаловский. Из книги Л. Мочалина "Неповторимость таланта". 1966. Автор: Л. Мочалов
В них
видит космическое могущество жизни. Краски его полотен напоены соками земли.мечтал написать картину на русскую тему, написать так, чтобы «щами пахло». У «пахнет» и сирень, и вино, и хлеб, и табачные листья, и всевозможная снедь.
— не мастер синтетических обобщений. Он эмпирик. Но в своем восприятии конкретного он ощущает стихию всей жизни в целом.
Богатство жизни отражается в многообразии подходов живописца к природе. Он нигде и ни в чем не повторяется, сохраняя во всем свежесть и непосредственность восприятия.
всем духом своего творчества антиакадемичен.Признавая закономерной условность искусства, он остается непримиримым врагом заученных приемов. «Все мы, художники, разумеется, условны в известной степени, — говорил
, — но есть условность, являющаяся высоким качеством живописи, показывающая мастерство и находчивость художника, и есть иная условность — трафаретный «приемчик», живописная «болтовня» дурного вкуса. Настоящий, мастерски найденный в природе прием — это такая условность, которая покоряет зрителя, если даже он видит и чувствует эту условность. А «приемчики» чуткий зритель всегда почувствует и хорошо определит их отталкивающую от живописи силу».Многообразие подходов к натуре и богатство живописного языка — это тоже выражение мироощущения художника. Это тоже «философия». Она отражает неистощимую изменчивость жизни, ценность ее случайностей, радость узнавания непредвиденного. Кончаловский умеет удивляться миру. А удивление всегда неповторимо. Столь же неповторимы по своей манере исполнения лучшие работы художника.
как-то заметил: «Я никогда не сажусь на объезженного коня. После каждой конченной вещи следующая опять является для меня необъезженным конем».Мы видели, как глубоко различны по образному строю портреты В.Э.МейерхольдаПортрет В.Э.Мейерхольда. 1938Холст, масло, 211 х 233Государственная Третьяковская галерея и А.Н.ТолстогоА.Н.Толстой в гостях у художника. 1941Холст, масло., 142 x 168Государственный Русский музей. По-разному пишет художник полотёраПолотёр. 1946Холст, масло, 163х143Государственная Третьяковская галерея, разгоряченного работой, и артистку В.ДуловуПортрет артистки В.Дуловой. 1949Холст, масло, 77 x 81Государственная Третьяковская галерея, нежно прильнувшую щекой к музыкальному инструменту — к золотой арфе. В первом случае живопись темпераментная, яркие, «возбужденные» краски словно бы раскалены, мазок нервный, подвижной, грубоватый. Во втором — прелесть живописи составляют тонкие переливы, мягкие сочетания цветовых оттенков; нежный мазок бережно передает неуловимую игру света и тени.
Так же несхожи между собой и другие работы художника. Легкой кистью, свободно «спет» свежий, и радостный натюрморт «Полевые цветыПолевые цветы. 1932Холст, масло, 50,5 х 62,5Частная коллекция». Строг по колориту, построенному на четких контрастах, крепок по композиции и четок по форме плотно написанный натюрморт «Ветчина, хлеб и виноВетчина, хлеб и вино. 1948Холст, масло, 82 x 95Государственная Третьяковская галерея».
При этом
всюду самобытен, его не спутаешь ни с кем другим. От мастерства некоторых художников веет холодом. — зрелый мастер живописи, умеющий сохранить детскую непосредственность и свежесть восприятия природы. Он всегда искренен и мудро простодушен в своем искусстве.Искусство АвтопортретАвтопортрет. 1943Холст, масло» 1943 года изображает художника в честном поединке со своим ремеслом. Выражение лица мастера сосредоточенно, в его взгляде, в морщинах, пересекающих лоб, читается неудовлетворенность. Блик на стекле, наполовину скрывающий глаз живописца,— деталь едва ли не символичная для всего его творчества. Художник не может и не считает нужным переступить через порог кажущегося. Он — поэт непосредственно зримого. Но он тверд в своем неистребимом же лании угнаться за натурой, заставить ее жить на полотне, уловить неуловимое.
выражает очень существенную черту русского национального характера: способность органически усваивать и творчески перерабатывать опыт других народов. Казалось бы, в начале своего пути порвал все связи с почвой национального искусства. Он прошел школу у французов. Он - не нужно бояться этого произнести! — учился у импрессионистов, Ван Гага, Сезанна. Однако от учения живописец не потерял самобытности; не стал он и эпигоном. не только «оклиматизировал» традиции французской живописи на родной почве, но, по сути дела, своим могучим темпераментом и добрым человеческим сердцем наполнил их новым — глубоко демократическим и подлинно национальным содержанием. Он ездил в Париж, но приехал в Москву. И то, что кое-кто, по косной привычке, считает «иностранным», он давно уже сделал русским, подобно тому, как наш народ слова чужеземного происхождения: «сундук и сарай» (татарские), «тетрадь и фонарь» (греческие), «абажур и котлета» (французские), «балка и шумовка» (немецкие) сделал исконно русскими. своим творчеством как бы принял участие в обогащении художественного языка родного искусства. «Руки живописца, со вздутыми венами, — руки труженика. Художник предстает перед самим собой в один из моментов своей повседневной работы. Все в портрете подчеркнуто обыденно. Даже статуэтка Сурикова, стоящая на заднем плане рядом с подрамниками, воспринимается не как олицетворение какой-либо идеи (вспомним, например, античный торс в нестеровском портрете И.Д.ШадраПортрет скульптора И.Д.Шадра. 1934Холст, масло., 102 x 92Государственная Третьяковская галерея или скульптуру Борея в его же портрете В.И.Мухиной), а всего лишь как деталь домашней обстановки. Суриков — «живет» сам по себе, он — в прошлом. Великое прошлое взывает к соревнованию с ним.
изображает себя стоящим у мольберта с кистью в руке. С честностью взыскательного, неудовлетворенного собой художника он смотрит себе в глаза. Он полон решимости стоять «на своем посту — до конца».
Жизнь и творчество живописца говорят о том, что таким он был и в действительности.