Представитель портретной живописи в стиле арт-деко Тамара де Лемпицка. 2012.
На картине «Комната № 47 на двоих» женские лица, очевидно, написаны с одной и той же модели; по-видимому, здесь изображена пара мужеподобных лесбиянок.
У Лемпицкой есть несколько работ, посвященных изображению групп обнаженных женских тел в чувственно расслабленных, возбуждающих позах, напоминающих о картинах художников XIX в. Энгра и Жерома, где воплотилось мужское представление о гареме.
Наверное, сегодня любителям живописи наиболее трогательными покажутся те работы Лемпицкой, где она изображает девочек, включая и ее дочь Кизетту. Однако и здесь приходит в голову мысль, что картины созданы мужчиной, видящим перед собой эротический объект и фиксирующим внимание на ногах девочки и непристойных тенях между ними, а не женщиной и матерью.
На картине «Кизетта в розовом» дочери художницы лет 8-9, но ее взгляд напоминает взгляд самой Тамары, запечатленной на фотографии, сделанной в Монте-Карло в 1911 г. По признанию художницы, она выбирала натурщиков с тем же «мужским» подходом, что и натурщиц. «Я ни в чем себе не отказывала. Я всегда была влюблена, всегда. Чтобы обрести вдохновение, я любила прогуливаться вечерами и слушать, как привлекательный мужчина говорит мне о том, как я красива и какая я прекрасная художница, потом он касается моей руки… Я получаю от этого удовольствие! Мне это необходимо. Я переполняюсь этим».
Одной из ее удач в изображении обнаженного мужского тела является картина «Адам и Ева». Моделью для фигуры Адама, стоящего спиной к зрителю, послужил отлично сложенный молодой полицейский, которого она увидела на улице.
«Когда был закончен набросок (только женской натуры), я решила прогуляться 8 квартале, где жили художники. Перед моими глазами стояло видение «Адама и Евы». На соседней улице я увидела полицейского на посту. Он был молод и красив.
Я сказала ему: «Месье, я художница, и мне нужен натурщик для картины. Вы не могли бы позировать для меня?» Он ответил: «Конечно, мадам. Я и сам художник. Во сколько мне прийти?» Мы обо всем договорились. Он пришел в мастерскую после работы и сказал: «Как мне позировать?» «Обнаженным». Он разделся, аккуратно сложил одежду на стуле, сверху положил свой пистолет. Я указала ему место на подиуме, затем позвала натурщицу и сказала: «Вы — Адам, а это Ева».
Здесь стоит сделать отступление, чтобы провести параллель между творчеством Лемпицкой и двух художниц того же периода и тоже с лесбийскими наклонностями — американкой Ромейн Брукс и немецкой еврейкой Лоттой Лазерштейн.
И у Брукс, и у Лемпицкой за плечами имелись основы академического образования, и обе они сочетали элементы реализма и декоративной стилизации. Истоки манеры Брукс нужно искать в искусстве конца XIX — начала XX в. и в аиле ар-нуво, что касается Лемпицкой, то она была приверженцем джаз-модерна. Наиболее ярким примером сопоставления работ этих двух художниц можно считать картины «Портрет Уны, леди Траубридж», созданный Брукс, и «Портрет герцогини де Ла Саль» Лемпицкой. Эти два символа лесбийской любви были написаны соответственно в 1924 и 1925 гг. Крепко сложенная герцогиня и тощая английская дама — обе в мужской одежде — начисто лишены и намека на женственность.
Мужеподобность герцогини подчеркивают тяжелые черные сапоги для верховой езды, а у леди Траубридж эта особенность передана посредством изображения двух такс с телами фаллической формы, как бы появляющихся из ее бедер. Каждая из них смотрит на зрителя с вызовом. На портрете леди Уны выставлен напоказ символ противоборства двух начал лесбиянки — монокль.
Лазерштейн была ровесницей Лемпицкой, она родилась в 1898 г. в маленьком городке в Восточной Пруссии, теперь вошедшей в состав Польши. В двадцатых годах Лазерштейн жила в Берлине, где к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией было более терпимое отношение, чем в Париже. Творческие пути Лазерштейн и Лемпицкой развивались параллельно — взлет в период с середины двадцатых годов до 1933 г., затем изгнание в конце тридцатых годов с последующим забвением и, наконец, запоздалое открытие творчества обеих художниц заново.
В новом реализме работ Лазерштейн не было стремления достичь внешнего эффекта, присущего модернизму, адептом которого являлась
. Мягкая чистая техника живописи Лазерштейн ближе к манере художника-реалиста XIX в. Вильгельма Лейбла, чем к ее современникам, берлинским авангардистам. И хотя женская обнаженная натура являлась основным объектом и ее творчества, в работах Лазерштейн не было ничего вызывающего, как, например, в работах ее берлинских коллег, представителей «жесткого» реализма Отто Дикса и Кристиана Шада, или Лемпицкой. Модернизм Лазерштейн проявлялся в определенной смелой «неправильности», далекой от гламурного лоска портретов, сделанных Лемпицкой, а также в ярко выраженной эмоциональности и индивидуальности изображаемых ею женщин. Ее двойные женские портреты, где одна из женщин является объектом эмоционального и совсем не обязательно сексуального влечения, вызывают непреодолимое желание сравнить их с аналогичными работами Лемпицкой.