Мартос Иван Петрович [1754—1835]
Период высокого подъема искусства архитектуры — конец ХVIII— первая треть XIX века — отмечен не менее замечательным расцветом русской скульптуры, в первую очередь скульптуры монументальных форм. Как и в архитектуре, этот мощный подъем был прежде всего обусловлен тем общественно-патриотическим воодушевлением, которое сопутствовало выходу России в ряд могущественнейших мировых держав.
В эти годы русская скульптура продолжала быть теснейшим образом связанной с Академией художеств. Академия являлась не только центром подговки будущих ваятелей, но и средоточием наиболее видных скульпторов того времени.
Подобная централизация вовсе не означала, что развитие скульптуры проходило в эти годы замкнуто и изолированно: тысячи нитей протягивались Академией отдаленным местам Российской империи. В Петербург приезжали учиться ведущие скульпторы —
с Украины, Б.И. Орловский из центральной полосы России, из Прибалтики и т. д. На периферию отправлялось значительное количество скульптурных произведений, причем не только портретов и небольших станковых вещей, но и таких, как надгробные памятники и целые монументы, например скульптура Полтавского монумента работы Ф. Ф. Щедрина, памятник Барклаю де Толли , воздвигнутый в Дерите (ныне город Тарту, Эстония) и многие другие.Особенно много памятников-монументов создал Минину и ПожарскомуПамятник Минину и Пожарскому. 1812—1818Бронза в Москве. По силе своего дарования, по разносторонности творческого диапазона и исключительно высокому профессиональному мастерству является крупнейшим русским скульптором XIX века и наиболее видным представителем русского классицизма в скульптуре. Высокий гражданственный пафос, обращение к античности, стремление к строгости и чеканной ясности пластической формы, свойственные классицизму, являются характерными чертами этого мастера. В то же время Мартосу и таким мастерам начала XIX века, как В. И; Демут-Малиновский, С. С. Пименов, и ряд других, было свойственно постоянное, упорное стремление познавать и изучать натуру, в первую очередь человека.
. Его произведения можно было встретить в Архангельске и Херсоне, в Таганроге и Одессе, не говоря уже о знаменитом памятникеСреди мастеров русского классицизма всегда находили горячий, сильный отклик события современности. И не случайно наиболее вдохновенное и значительное произведение Минину и ПожарскомуПамятник Минину и Пожарскому. 1812—1818Бронза — в конечном счете было воспринято как отклик скульптора на героическую эпопею русского народа — Отечественную войну 1812 года.
— памятникродился на Украине, в небольшом провинциальном местечке Ичпе. Отец его происходил из старой казацкой семьи. В 1764 году Мартос был зачислен в Академию художеств, по окончании которой в 1773 году послан пенсионером в Рим, где пробыл с 1774 по 1779 год.
был почти ровесником . Однако если и по времени деятельности и по характеру творчества всецело принадлежал к русскому искусству последней трети XVIII века, то основная деятельность падает на первую треть XIX века. Именно в этот период скульптором были созданы наиболее значительные произведения.
Для творчества
характерна работа над памятниками-монументами, над скульптурой для архитектурных сооружений и работа над созданием надгробий.В 80—90-х годах
больше всего работал в области надгробной скульптуры, явившись одним из создателей своеобразного типа русских классических надгробий.К числу первых дошедших до нас произведений княгини С.С.ВолконскойНадгробие княгини С.С.Волконской. 1782Мрамор, 116 х 64Государственная Третьяковская галерея и упоминавшееся выше надгробие Надгробие М.П. СобакинойНадгробие М.П. Собакиной. 1782МраморГосударственный музей архитектуры им А.В. Щусева, датируемые 1782 годом и выполненные скульптором в мраморе для кладбища Донского монастыря в Москве.
принадлежат надгробиеНадгробие княгини С.С.ВолконскойНадгробие княгини С.С.Волконской. 1782Мрамор, 116 х 64Государственная Третьяковская галерея представляет собой плиту с барельефным изображением плачущей женщины. Обнимая рукой урну, слегка опираясь на нее, отвернув в сторону лицо, женщина вытирает слезы. Стройная, величавая фигура ее целиком задрапирована в длинные, спадающие до земли одежды. Лицо плачущей затенено наброшенным на голову покрывалом и, таким образом, наполовину скрыто.
По своему композиционному решению эта надгробная стела очень близка к надгробию Н. М. ГолицынойНадгробие Н. М. Голицыной. 1780Мрамор, созданному в 1780 году. В то же время мы замечаем в произведении больше сдержанности и внутренней углубленности в передаче человеческой скорби. Складки одежд, скрывающие женскую фигуру, даны спокойнее, чем у Гордеева, в них яснее выражен ритм. По сравнению с рельефом фигура плакальщицы отличается более сильным телосложением и крепкой постановкой.
Несколько сложнее решено второе надгробие — М.П. СобакинойНадгробие М.П. Собакиной. 1782МраморГосударственный музей архитектуры им А.В. Щусева, которое, так же как и надгробие ВолконскойНадгробие княгини С.С.Волконской. 1782Мрамор, 116 х 64Государственная Третьяковская галерея, пленяет нас чувством тонко переданной лирической грусти.
Композиционную основу этого надгробия составляет пирамида (в верхней части которой помещено профильное барельефное изображение умершей) и саркофаг, находящийся у основания пирамиды. По обеим сторонам саркофага расположены две человеческие фигуры. Одна из них — скорбящая женщина. Опираясь левой рукой на саркофаг и отвернувшись от зрителя, она стремится скрыть печальное лицо и слезы. Другая фигура представляет собой сидящего на углу саркофага юношу — крылатого гения смерти. Открытое, обращенное кверху лицо его выражает глубокую тоску по умершей. С большой реалистичностью передано тело, отрочески тонкие предплечья рук и несколько угловатые движения всего корпуса.
Скульптор сумел очень естественно и свободно расположить человеческие фигуры, не нарушая гармонической целостности композиции и взаимосвязи всех еб элементов.
Несмотря на то, что женская фигура и сидящий юноша не обращены друг к другу и даже как будто изолированы, тем не менее благодаря тонко найденному жесту правой руки гения, гасящего факел жизни,
удалось связать обе фигуры как в смысловом отношении, так и композиционно.Оба ранних надгробия Мартоса глубоко раскрывают тему скорби по умершему человеку. Как и во многих других, более поздних надгробиях
, в них ощущается большая искренность чувства, которое вскоре приобретет у скульптора более сильное, драматическое звучание.К 1792 году относится надгробие А. Ф. Турчанинову, представляющее собой сложную многопланную скульптурную композицию из двух бронзовых статуй — Хроноса и плакальщицы, и мраморного бюста покойного, установленного центре на постаменте.
На первом плане на небольшом возвышении сидит могучая крылатая фигура Хроноса, бога времени, с книгой. Правой рукой Хроное указывает на текст надгробной надписи, помещенной на раскрытых страницах книги.
Примечательно, что Хронос представлен
в образе, напоминающем пожилого русского крестьянина с простыми выразительными чертами лица. Превосходно вылепленное тело говорит о совершенном знании анатомии. По контрасту с суровым, простым обликом Хроноса фигура молодой женщины, стоящей справа, за бюстом покойного, производит впечатление некоторой изысканности, манерности. Образ этой плакальщицы напоминает женские образы в скульптурных произведениях более раннего времени — середины XVIII века. Подобная трактовка отнюдь не характерна для , стиль которого отличался, как правило, именно суровой, целомудренной сдержанностью и классической простотой.Передаче значительности образа покойного способствует его заметная акцентировка в композиции. В частности, это достигается исполнением бюста не из темной бронзы, подобно обеим фигурам, а из белого мрамора. Бюст самого Турчанинова воспринимается в несколько большем масштабе, чем расположенные вокруг него фигуры. Наброшенная на плечи драпировка подчеркивает величавую торжественность образа.
В том же 1792 году выполнен памятник Е. С. Куракиной, воздвигнутый на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Памятник этот решен в совершенно ином плане. Вместо сложной многофигурной композиции
расположил на постаменте надгробия лишь одну полулежащую фигуру плачущей женщины (мрамор). Облокотившись на большой овальный медальон с портретом умершей, женщина, плача, закрывает лицо руками. Сила и драматизм глубокой человеческой скорби переданы здесь с исключительным художественным тактом и пластической выразительностью. Эту скорбь передают и поза плачущей женщины, как бы бросившейся с рыданиями на саркофаг, и ее сильные руки, закрывающие лицо, и, наконец, складки широких одежд, которые то беспокойно, напряженно собираются в узлы, то бессильно спадают вниз.В прямоугольный постамент надгробия вделан в небольшое углубление мраморный барельеф, на котором изображены двое сыновей умершей, оплакивающих мать и трогательно поддерживающих друг друга. Человеческие фигуры помещены здесь на характерном для классицизма гладком нейтральном фоне, ограничивающем глубину пространственного решения рельефа.
В надгробиях
находят свое выражение не только печаль и горе утраты, но и большая внутренняя стойкость человека. В них нет ни крайнего трагизма, ни страха перед смертью. Мы не видим страдания в полузакрытом лице женщины с надгробия Куракиной и не чувствуем внутренней сломленности в ее сильной фигуре. В большой мере этому способствует общая композиционная уравновешенность статуи.Выражения наибольшей душевной выдержки перед лицом смерти
добивается в надгробии Н. И. Панину. Правда, это произведение оказалось, пожалуй, наиболее холодным из всех надгробий скульптора. Особенной сложностью и драматизмом в передаче чувства скорби отличается надгробие А. И. Лазареву (1802), где представлены мать умершего, склонившаяся с выражением глубокого горя над портретом сына, и отец, пытающийся ее утешить и поддержать. Жест его руки, касающейся сжатых в полной безнадежности рук матери, обладает необычайной выразительностью.Надгробия Панину и Лазареву находятся ныне в интерьере Благовещенской церкви Александро-Невской лавры.
Портретные работы в творчестве Н.И.ПанинаПортрет графа Н.И.Панина. 1780Мрамор, Высота 77,5Государственная Третьяковская галерея, Турчанинова, колоссальный бюст Александра I для петербургской Биржи, несколько скульптурных портретов Лазаревых и др. К сожалению, до нас дошли далеко не все портретные работы скульптора.
занимали относительно второстепенное место. Тем не менее в тех случаях, когда обращался к портретам, он создавал незаурядные произведения. Об этом свидетельствуют бюстыС начала XIX века творчество
приобретает в значительной мере новые черты. Он обращается к монументальной скульптуре, к работе над памятниками-монументами. В творчестве как монументалиста отразились подъем национального самосознания народа и прогрессивные взгляды лучшей части русского общества.Характерно, что обращение
к монументальной трактовке тем находит известное отражение и в надгробиях, над которыми, хотя и в меньшей степени, скульптор продолжает работать. Так, например, созданное в 1803 году надгробие Е. И. Гагариной (бронза, Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры) является, в сущности, новым, крайне лаконичным типом надгробного памятника в виде небольшого монумента. Памятник Гагариной представляет собой бронзовую статую умершей, поставленную на круглый гранитный пьедестал.С 1804 года начинается длительная работа скульптора над созданием для Москвы памятника Минину и Пожарскому, памятника, которому суждено было стать не только наиболее значительным произведением
, но и одним из величайших, подлинно бессмертных творений русского искусства.Замысел этого произведения отразил глубокое патриотическое воодушевление широких народных масс и передовой части русского общества. Сама мысль о создании этого монументального памятника зародилась среди членов Вольного общества любителей словесности, наук и художеств. Именно оттуда исходила идея, поддержанная
, представить главным действующим лицом не Пожарского, а Кузьму Минина, как представителя народа.Конкурс, разные стадии работы над памятником и, наконец, отливка его из бронзы широко освещались в русских газетах и журналах того времени; средства на сооружение памятника собирались по общенародной подписке.
Основная идея памятника приобретала все большее общественно-патриотическое значение и актуальность в ходе развивающихся исторических событий — первых столкновений России с Наполеоном и особенно Отечественной войны 1812 года.
До нас дошли волнующие описания того, с каким воодушевлением встречал народ отлитый из бронзы памятник Минину и Пожарскому, когда его везли из Петербурга в Москву водным путем через Нижний Новгород (родину Минина).
Торжественное открытие памятника состоялось 20 февраля 1818 года.
Установленный на Красной площади памятник Минину и Пожарскому представляет собой колоссальную скульптурную группу, помещенную на строгом гранитном пьедестале прямоугольной формы, в который с двух сторон вделаны бронзовые барельефы. Кузьма Минин, указывая простертой рукой на Москву и призывая к спасению Отечества, вручает Пожарскому боевой меч. Принимая оружие, Пожарский следует призыву Минина и, придерживая левой рукой щит, поднимается со своего ложа, на котором возлежал после полученных ранений. Главенствующим, центральным образом в группе является Кузьма Минин, могучая фигура его явно доминирует. Широкий, свободный взмах руки народного героя навсегда запечатлевается в памяти всех, кто хоть раз видел это замечательное произведение.
Свой окончательный, классически завершенный вид памятник принял далеко не сразу. Например, в раннем варианте группы и Минин и Пожарский были изображены в рост. Рисунок-эскиз
1809 года также имеет ряд отличий от окончательного вида как самой группы, так и переднего барельефа. В процессе работы над малыми и окончательной моделями памятника (работа продолжалась, очевидно, вплоть до самой отливки) достигал все большей идейно-художественной выразительности, образы приобретали у него все большую силу, естественность, простоту. Заметно усиливались национальные черты героев (в лицах, в одеждах). Традиционный для монументальной скульптуры того времени античный шлем, например, был заменен древнерусским.В работе скульптора над данным произведением отразился общий для русского искусства, и в частности для монументальной скульптуры, процесс демократизации и укрепления реалистических начал. В этом отношении памятник Минину и Пожарскому Мартоса является следующим этапным произведением русской монументальной скульптуры после памятника Суворову, созданного
на рубеже XIX века.Идейная глубина этого произведения
, его народность определялись в первую очередь высоким национально-патриотическим содержанием. Содержание памятника Минину и Пожарскому, заложенные идеи гражданского долга и подвига во имя Родины как нельзя более отвечали делам и чувствам русского народа.Огромной заслугой
было то, что он сумел воплотить эти идеи в простых, доступных народному пониманию образах, в ясной художественной форме.Несмотря на то, что скульптор не ставил своей задачей воссоздать со всей точностью внешний облик русских людей XVII века, он все же достаточно определенно подчеркнул сильную простонародную фигуру Минина, одетого в русскую рубаху и штаны. Тщательно и верно воспроизвел
древнерусские доспехи Пожарского: островерхий шлем и щит с изображением Спаса. Главное же, — и это является определяющим качеством данного памятника — с удивительной силой сумел передать героическое начало: огромную внутреннюю стойкость обоих героев и их непоколебимую решимость встать на защиту родной земли.В своем произведении
поистине гениально сумел решить сложнейшую для скульптора задачу объединения стоящей и сидящей фигур в колоссальной монументальной группе, установленной на открытом месте и рассчитанной на самые различные точки зрения. Памятник был установлен прямо против Кремля, несколько ближе ко вновь отстроенным после пожара Москвы Торговым рядам (в настоящее время, будучи передвинут на новое место, памятник этот стоит на Красной площади у храма Василия Блаженного).Поднимавшегося к Красной площади со стороны Охотного ряда, прежде всего привлекал внимание силуэт могучей фигуры Минина. Подходя ближе, зритель видел сбоку всю его крепкую, мускулистую фигуру с упруго-напряженным, напоминающим взмах крыла жестом простертой вперед правой руки. Основная точка Зрения на памятник открывалась со стороны Кремля, откуда становилась понятной вся сцена: пришедший к Пожарскому Минин горячо убеждает его выступить на освобождение Москвы. Тревожно поднятое кверху лицо Пожарского и движение его руки, берущей меч, говорят о том, что призыв Минина принят. Обходя памятник дальше, с правой стороны можно заметить, что фигура Пожарского, опирающегося на щит, уже как бы поднимается навстречу Минину. Сложный пространственный разворот фигур, умелое композиционное решение группы делают ее выразительной не только с основной, фронтальной точки зрения, но даже и с противоположной, откуда, в частности, хорошо видны правая, берущая меч рука Пожарского и лежащий подле него боевой шлем.
В памятнике Минину и Пожарскому нет ничего лишнего. Меч, символизирующий единство героев, становится центром всей композиции. Поднятая рука Минина с предельным пафосом выражает душевный порыв героя, его твердую решимость идти на подвиг. Как верно заметил один из исследователей, рука Минина, связывающая замкнутый объем скульптурной группы с широким пространством Красной площади, направляя внимание зрителя к Кремлю, в то же время вновь возвращает его взгляд к скульптурной группе. Последнее достигается в основном благодаря тонко найденному легкому наклону вниз кисти простертой руки Минина.
Из рельефов памятника Минину и Пожарскому особенно удачен тот, который помещен на передней стороне постамента. Изображена сцена сбора народных пожертвований нижегородцами на нужды обороны. Крайним справа представлен пожилой мужчина, приведший своих двух сыновей в качестве воинов ополчения; имеются указания, что над образом пожилого мужчины работал любимый ученик
, который и придал лицу этого персонажа портретные черты самого . Как для статуй Минина и Пожарского, так и для персонажей рельефов характерно своеобразное сочетание русских и античных одежд, национальных и классически-обобщенных черт в лицах героев.Подобно всем мастерам русской скульптуры первой трети XIX века,
большое внимание уделял непосредственной работе с архитекторами. Его работа в области синтеза архитектуры и скульптуры начинается с первого же периода творчества.Еще в конце ХVIII века
выполняет ряд скульптурно-декоративных работ в интерьерах Екатерининского дворца в Царском Селе и дворца в Павловске (в обоих случаях в сотрудничестве с архитектором ), а в самом начале XIX века исполняет статую бегущего Актеона для ансамбля Большого каскада в Петергофе. Примером творческого содружества Мартоса с архитекторами являются также монументы, установленные в специально выстроенных зданиях-мавзолеях в саду Павловска — «Родителям» (арх. ), «Супругу-благодетелю» (архитектор ).Наибольший вклад
в развитие синтеза искусств скульптуры и архитектуры сделав им при сооружении Казанского собора.В числе работ, исполненных Казанского собораКазанский собор. 1801—1811, прежде всего следует отметить монументальный горельеф «Источение Моисеем воды в пустыне».
дляКак и парный к нему горельеф Прокофьева («Медный змий»), рельеф
посвящен библейской теме. Скульптор изобразил страдания людей, гибнущих в пустыне от мучительной жажды и находящих живительную влагу, источенную Моисеем из камня. Оба горельефа выполняют в ансамбле очень ответственную роль. Помимо тематического, смыслового значения эти рельефы должны способствовать более ясному ощущению зрителем плоскости стен, обращенных в сторону улицы — Невского проспекта. Это достигается, в основном, большой протяженностью многофигурной композиции рельефов, а также мерным ритмом повторяющихся движений фигур, которые как бы улавливают движение идущих мимо собора людей. Каждый из барельефов и Прокофьева насчитывает до полусотни фигур — мужских, женских, детских.Композиционно-архитектонические задачи, выполняемые рельефами Казанского собора, не ведут к снижению их выразительности. Рассматривая рельеф
, мы верим, что именно так должны тянуться к источнику руки измученных жаждой людей, именно так, рядом, друг возле друга, должны они припасть к воде и именно таким образом, наконец, должны располагаться группы обессиленных, умирающих людей по краям рельефа. Как большой, опытный мастер, Мартос отнюдь не стремится к педантически точной акцентировке центра композиции: вертикальная ось рельефа проходит здесь не через стоящие фигуры и Моисея, а через дерево и камень, касаясь группы припавших к воде людей. Это не нарушает равновесия композиции и вместе с тем позволяет избежать той геометрической суховатости, которая могла бы получиться при помещении строго в центре двух стоящих фигур.Помимо рельефа «Источение Моисеем воды из камняИсточение Моисеем воды из камня. Барельеф. 1804Казанский собор» были выполнены для Казанского собора одна из двух колоссальных статуй архангелов, помещенных у колоннады (не сохранились), два барельефа и бронзовая фигура Иоанна Крестителя. Последнее произведение наряду с аналогичными фигурами других мастеров предназначалось для оформления портиков Казанского собора, где устроены специальные ниши для статуй, над которыми размещены почти квадратные по форме барельефные композиции.
В соответствии с господствующими в то время идеалами классицизма
прежде всего стремился в статуе Иоанна воплотить образ совершенного, простого и величавого человека-гражданина. Характерны для классицизма идеально-строгие черты лица изображенного, его прямой, «греческий» нос, а также известная обобщенность в передаче мускулатуры и пропорций человеческого тела.Помимо работ для наружного оформления Казанского собора
было поручено также исполнить несколько статуй евангелистов для его интерьера. Однако на этот раз не удалось осуществить свои творческие замыслы: модели статуй евангелистов попали к одному из высших духовных сановников, который нашел их образы несоответствующими для храма.Участие Казанского собораКазанский собор. 1801—1811 заключалось не только в исполнении названных выше произведений, но и в непосредственном руководстве молодыми скульпторами, впервые получившими ответственные самостоятельные задания. В числе этой молодежи были известные впоследствии мастера и -старший.
в создании скульптуры дляОкончив рельефы и статуи для Казанского собора, памятника Минину и ПожарскомуПамятник Минину и Пожарскому. 1812—1818Бронза с увлечением приступил к работе над памятником Дмитрию Донскому на Куликовом поле. К сожалению, вследствие отсутствия материальной поддержки со стороны царского правительства памятник этот осуществлен не был.
уже сравнительно мало работает в области монументально-декоративной скульптуры, обращая почти все свое внимание на разработку и осуществление памятников-монументов. Так, уже вскоре после окончанияК числу поздних монументальных произведений
относятся памятники Ришелье в Одессе и Ломоносову в Архангельске.В памятнике Ришелье
, избегая напыщенности и холодности, явно стремился подчеркнуть простоту образа. Ришелье изображен закутанным в широкий античный плащ; его движения сдержанны и выразительны. Особенно выразителен свободный, легкий жест правой руки, указывающий на раскинувшийся внизу порт. Памятник прекрасно связан с архитектурным ансамблем: со зданиями, расположенными по полукружию площади, со знаменитой одесской лестницей и приморским бульваром. Следует отметить, что, хотя в данном случае законченный архитектурный ансамбль площади был осуществлен позже монумента, проект всего ансамбля разрабатывался в середине 20-х годов.Памятник М. В. Ломоносову, установленный на родине великого ученого — в Архангельске, является одним из наиболее поздних произведений
. Несмотря на условность трактовки образа Ломоносова и всей группы (рядом с Ломоносовым помещена аллегорическая фигура коленопреклоненного гения, поддерживающего лиру), Мартос и здесь до некоторой степени сумел избежать холодной надуманности. В образе Ломоносова с достаточной силой выражено творческое вдохновение великого ученого и поэта.И все же при известных достоинствах последних произведений Мартоса им присуща и некоторая сухость (памятник Александру I в Таганроге) и отвлеченность (памятник Ломоносову) — характерные черты позднего классицизма в скульптуре. Меньше, чем прежде, чувствуется та живая теплота образа, которая так подкупает в произведениях XVIII — начала XIX века. Это заметно не только в монументальных памятниках, но и в поздних надгробиях, например Алексееву в Донском монастыре в Москве или в небольшом, типа надгробия, памятнике Павлу I в Грузине.
Умер Мартос в 1835 году, в глубокой старости. Отличаясь крайним трудолюбием и огромной любовью к своему делу, он вплоть до самой смерти, будучи уже в звании заслуженного ректора по скульптуре, не оставлял ни занятий скульптурой, ни преподавательской деятельности в Академии художеств. За полувековой период преподавания в Академии
воспитал не один десяток молодых мастеров. Многие его ученики сами стали прославленными скульпторами. «Фидий девятнадцатого века», как называли его современники, почетный член нескольких европейских академий, по праву должен быть назван в числе величайших мастеров мировой скульптуры.