Петров-Водкин Кузьма Сергеевич [1878—1939]

Смерть комиссара. 1928

Описание

«Смерть комиссара» (1928) — прямое продолжение картины «После бояПосле боя. 1923Холст, масло, 154 x 121.5Центральный музей Вооружённых сил». Вместе с тем новая работа художника качественно отлична от прежней. В ней преодолевается временная разорванность повествования. То, что было в картине «После бояПосле боя. 1923Холст, масло, 154 x 121.5Центральный музей Вооружённых сил» разобщено, концентрируется в одном — узловом — моменте. Это дает художнику возможность более глубоко и многосторонне осознать явление. Смерть в бою понята им уже не только как человеческая утрата, скорбь о которой взывает к борьбе. Смерть в бою за революцию сама по себе героична, ибо человек погибает во имя общего дела, во имя мечты, которую продолжают нести его товарищи.

Чтобы лучше уяснить смысл картины «Смерть комиссара», стоит вспомнить другое произведение Петрова-Водкина Петров-Водкин Кузьма Сергеевич [1878—1939] Знаменитый российский и советский живописец, график, теоретик искусства, писатель и педагог. Заслуженный деятель искусств РСФСР.... — «На линии огняНа линии огня. 1916Холст, масло, 196 x 275Государственный Русский музей», написанное в 1915 году. Сравнение напрашивается само собой, так как обе работы посвящены одной проблеме — смерти человека в бою. Но решение этой проблемы художником в том и в другом случае совершенно различное.

Создавая картину 1915 года, Петров-Водкин Петров-Водкин Кузьма Сергеевич [1878—1939] Знаменитый российский и советский живописец, график, теоретик искусства, писатель и педагог. Заслуженный деятель искусств РСФСР...., как и многие другие деятели искусства того времени, несомненно был заражен националистическим угаром. Очевидно, он искренне верил в то, что царская армия защищает исконные идеалы России. Ее — любимую свою Родину — развернул он широкой панорамой за спинами солдат, простых русских парней, идущих в штыковую атаку.

Может быть, художник и сам не осознавал того, что, вглядываясь в лица идущих прямо на зрителей солдат, он заглянул в лицо правде. Эти оцепенелые — с надвинутыми на глаза фуражками — лица уже словно бы не принадлежат людям. Да и сами люди не принадлежат себе, они не думают, они подчинены бою и только ему. Загипнотизированные страхом, они идут ему навстречу, сами страшные своей «заведенностью»... Это «заведенность» войны, из которой нет выхода, кроме смерти. Смертельно раненный молоденький офицер нелепо вытянулся, его рука непроизвольно потянулась к сердцу. Он еще не понял, что с ним случилось, он еще продолжает идти. Но лицо его уже стало ико-нописно-отрешенным и совсем мальчишеским. Четко обрисовались его слегка приоткрытые губы. Он нашел свой выход.

Заглядывая правде в лицо, художник словно бы убоялся рассмотреть ее до конца; он изобразил смерть красивой. Погибая, юный прапорщик обретает ореол святости. Пелена еще не упала с глаз художника. Однако, возможно вопреки намерениям автора, объективный смысл картины в том, что, только погибая, человек перестает быть автоматом и вновь становится человеком. Поэтизация художником смерти на империалистической войне невольно ставит под сомнение смысл и цель самой войны.

В картине «Смерть комиссара» живописец не нуждается в подобной поэтизации. Признавая справедливость гражданской освободительной войны, о самой смерти он повествует прозаически сурово. Мы видим человека, грузно осевшего на землю. Тяжелеет, набухая смертной усталостью, его тело. Тяжелеют и словно бы становятся неповоротливыми ноги, обутые в солдатские сапоги. Правая рука еще сжимает винтовку. С помощью товарища он еще силится привстать. Его обнажившаяся голова поднята. Он пытается взглянуть в сторону уходящих в атаку товарищей. Но жизнь оставляет его. Кожа обтянула побелевшее лицо. Черты его напряженно обострились. Выступила голубизна чисто выбритого подбородка. На скуле появился костяной блеск...

Нет, смерть некрасива. Красива акварельно прозрачная земля, которую оставляет человек. Земля уходит в безмерную глубину пространства. Вдали — подробно различимы — «игрушечные» домики селения. За ними простор полей, река. Повисая в воздухе, облачка шрапнельных разрывов «отсчитывают» своим мгновенным бытием секунды человеческой жизни... Мир прекрасен и огромен. И тающая в синеве, круглящаяся холмами земля нигде не кончается. Она — часть планеты.

«Планетарное» видение, присущее художнику, приобретает в картине особый смысл. Бой идет не за населенный пункт. Бой идет за всю землю, ибо революция в России означает начало новой эры для всего человеческого мира.

Комиссар расстается с миром. Лицо его обращено к уходящим в бой товарищам, и, как бы следуя за его взглядом и глядя его глазами, художник видит фигуры бойцов странно накренившимися. Мир для умирающего перестает быть реальным. Подобно отколотой глыбе, он начинает медленно «отваливаться». И, как в замедленной киносъемке, «падают» фигуры красноармейцев.

Петров-Водкин Петров-Водкин Кузьма Сергеевич [1878—1939] Знаменитый российский и советский живописец, график, теоретик искусства, писатель и педагог. Заслуженный деятель искусств РСФСР.... отходит от внешнего правдоподобия. Доискиваясь внутренней правды, он переживает смерть комиссара вместе с ним. И то, что испытывает герой, испытывает и сам художник. Именно поэтому ему удалось достичь в своей картине высоты подлинной трагедии. Смысл ее в том, что смерть разрывает узы товарищества, связывающие гибнущего комиссара с его единомышленниками, с его соратниками. Но они продолжат то дело, которому он — коммунист — отдал свою жизнь. Красный цвет нарукавной повязки комиссара, вспыхивая в ленточках и повязках других бойцов, горит в алом знамени революции. Красный цвет, пунктирно прочерченный дугой, словно бы огибает землю.