Алексей Александрович Васильев. Монография. 1979. Автор: Васильева Наталья Алексеевна
Если в молдавских картинах, пейзажах Алексея Александровича 50-х годов типичными являются глубоко лирические образы природы, то уже во второй половине 60-х годов в его творчестве появляются новые романтические настроения.
Сокольников / Из писем М.Н.Сокольникова А.А. Васильев 
Васильев Алексей Александрович [1907—1975] Советский художник. Живописец. Заслуженный деятель искусств МССР. ...у от 17сентября 1972г./, познакомившись с альбомом работ отца, написал своему ученику: «По репродукциям (а у меня огромный опыт распознавания художников) я вижу, что Вы крепкий реалист, с кипучим романтическим колоритом».
Иначе отец относится и к средствам живописи: «Для меня все большее и большее значение имеет артистизм исполнения картины, вся система приемов и решений: фактура, мазок, поверхность, неожиданность цветового удара, колорит, необычность композиции и т. д. Это отнюдь не должно подменять собой тему или идею картины, но без этого любая идея зачахнет, как цветок без воды, как искусство без вдохновения, как любовь без взаимности». Если в 50-х годах он заботится о поэтической выразительности своих произведений, называя ее «…важнейшей чертой, если не основой выразительности…», то теперь он начинает видеть поэтику природы в новом романтическом ключе: «…вдруг выглянуло солнце… и все предстало в каком-то романтическом цвете». В пейзажах Алексея Александровича присутствует живая романтика настоящей, не вымышленной природы.
В.Г. Белинский писал, что источник романтики «…в том, в чем источник и искусства, и поэзии — в жизни…»/В.Г. Белинский. Полн. собр. соч., т.7, 1955, стр.145/
Отцу были глубоко чужды невнятная символика, унылый мистицизм и фатализм. Искусство не заслоняло от него реальную жизнь, которую он принимал оптимистически во всем ее многообразии. «Хотите быть артистом?» — спрашивал он себя на страницах дневника, — хочу, хотите быть космонавтом? — хочу, хотите быть любимым? — Хочу… Хочу все и всегда хотеть!» Присущий отцу интерес к неизведанному манил его в творческие путешествия не только по стране, но и далеко за ее пределы.
В сентябре 1969 года осуществилась мечта Алексея Александровича о поездке в Африку, основной целью которой было знакомство с культурой древнего Египта.
И подтверждая мысль о новых устремлениях отца, хочу обратить внимание на совсем иное восприятие им действительности. Он записывал в путевых дневниках: «Храм. У сфинкса снова мысли об этюдах и картинах, которых еще нет, но которые будут, ибо эти памятники вдохновляют на что-то большое, что-то одухотворенное мыслью о грандиозном, неумирающем, великом, о контрастах цветовых и исторических». И дальше: «Возникают великолепные замыслы о великой культуре и памятниках прошлого в соединении с настоящим»… «…я непременно что-то напишу об этом и, вероятно, не в одном варианте. Я знаю, что писать на тему об увиденном надо возвышенно, красиво и эмоционально…»
Памятникам древней культуры Египта он посвятил работы «У пирамиды Джосера», «В долине Гизе», «Мемфис.Старая столица Египта» и другие. Особенное внимание Алексей Александрович уделил долине Гизе с ее великими пирамидами. Его потрясло ночное театральное представление у пирамид.
«Воспоминание о долине Гизе» — это рассказ о грандиозности древней культуры. «Это поразительная встреча с искусством величайшим, которое могло возникнуть только в великую эпоху, когда силы творящих были на уровне общественных высоких идеалов», — взволнованно писал Алексей Александрович в своем дневнике.
В картине сфинкс и пирамида такие огромные, что, кажется, им не может хватить места на холсте, они заполняют своими монументальными формами все пространство. Люди, находящиеся у их подножья, выглядят совсем маленькими. Пестрые одежды арабов вносят в общий колорит картины цветовые акценты. Над немым великолепием сфинкса и пирамиды -золотистое небо. Стремление к фиксации именно величавости монументов ,волнение, система приемов, интенсивный колорит картины были элементами романтики, присущей реализму, но новыми для творчества отца. Обветренный веками камень сооружений и окружающая их пустыня освещены вечерним светом. Огромные контрастные и холодные тени подчеркивают грандиозность архитектуры. Отец фактурно выделяет световые части сфинкса и пирамиды, еще более усиливая этим их значительность.
Алексей Александрович с большим удовольствием писал африканские города, в том числе — «В старом Каире», «Сенегал.Улица Дакара», «В дакарских закоулках», «Марокко.Рабат». В них он показал живописные кривые улочки, раскаленные лучами обжигающего солнца, и широкие улицы — базары — пестрые, яркие, кишащие людьми. Он писал утлые лачуги и мощные здания современной архитектуры.
Алексей Александрович стремился не пропустить ничего, оставив хотя бы в набросках, в этюдной записи, поразившие краски нового края, национальные особенности жизни арабов. Такова была цель работ «Дакар. Резчики по дереву», «У источника», «Сенегал. На острове Горе», «Сенегальские модницы», «Медина в Дакаре» и других. Это маленькие бытовые сценки : люди заняты своими делами, ветерок треплет яркое сохнущее белье, горят богатым многоцветьем длинные юбки, шали, тюрбаны…
Серия не была закончена отцом. Не осуществлены были замыслы об Африке, борющуюся за свою независимость. Так и осталась стоять на мольберте картина «Колоссы Мемнона»… Но и в созданных произведениях, предстает своеобразная и красивая страна, поразившая воображение художника.
Итогом поездки в страны Африки были не только живописные полотна и зарисовки. Алексей Александрович выступал перед общественностью республики с рассказами о древней культуре Египта, об африканских городах, о встречах с художниками Александрии. Но и до и после этого отцу приходилось очень часто выступать, на съездах, конференциях, на телевидении и радио, перед рабочими, военными, творческой интеллигенцией, перед студенческой молодежью и школьниками. Наверно, нет в Кишиневе большого предприятия, куда бы не приглашали его побеседовать о творчестве великих мастеров, выступить с лекциями… «Наш город глазами художника», Что такое современное искусство», «О пейзаже в молдавском изобразительном искусстве», «В мире прекрасного» и многие другие. Он очень любил большие аудитории и к своим встречам с ними тщательно готовился. Записывал только основные вопросы в тезисах. Его рассказ был обращен именно к тому коллективу, который его пригласил. А это требовало дополнительных разработок. Кроме ценной информации с богато аргументированными выводами, он специально готовил развлекательные паузы, вносившие оживление в его рассказ. При выступлениях, даже самых ответственных, никогда не читал с бумажки. Он умел завладеть вниманием публики. Об этом свидетельствуют многочисленные отзывы: «Лекция товарища Васильева произвела на слушателей большое впечатление. С огромным интересом слушали лекцию студенты и преподаватели. Было высказано предложение о повторной встрече с т. Васильевым», — написали отзыв в техникуме физкультуры 11 января 1964 года. А в университете культуры о встрече, организованной для творческих работников Кишинева, написали так: «Лекция очень хорошо прочитана, доходчиво, интересно, с яркими примерами и аргументами» — 14 января 1964 года.
В выступлениях так же, как и в своем творчестве, Алексей Александрович был убежденным борцом за правду искусства и, прежде всего, искренним человеком.