Алексей Александрович Васильев. Монография. 1979. Автор: Васильева Наталья Алексеевна
К тому времени, когда Алексей Александрович стал руководить РХУ, им был накоплен большой творческий и жизненный опыт. В педагогической работе он стремился обобщить то, что сам умел и знал, чтобы можно было передать это молодым художникам. Он штудировал труды о педагогической деятельности таких художников, как А. Лосенко, А. Венецианов, К. Брюллов, П. Чистяков, С. Коровин, А. Ашбе и других. Поэтому считая работу в училище трудной, отнимающей массу времени, находил ее и очень полезной и интересной — именно возможностью обобщения своего творческого опыта.
«Наша группа оказалась в то время почему-то без педагога, — вспоминает Л. Домнин.- Мы знали, что на V-м курсе живопись будет вести сам Васильев и с нетерпением и любопытством ожидали его прихода.
Смотрите шире, ваши глаза скованны, «распустите» глаза! — И тут же пояснил: — Как делает боксер во время боя. Он видит сразу всего противника: и ноги, ведь движение руки начинается еще от ноги, и руки, и корпус. Так и вы: постарайтесь увидеть сразу всего натурщика. Тогда глаз выделит главное. Это главное и должно доминировать у вас на холсте».
Я помню, отец уделял много внимания и беседам о художественном образе: «Ты почувствовала самое главное человек смотрит, думает, а потому живет», — говорил он.
Отзываясь с большой симпатией об одаренных учениках, он бережно относился к индивидуальным особенностям таланта. «У Алексея Александровича научился я, — вспоминает И.Григорович, — не приему письма, не манере, а главному — беззаветной его любви к реалистическому искусству, широте понимания искусства, постоянному стремлению наращивать, совершенствовать свое мастерство».
Алексей Александрович совместно с педагогическим коллективом делал все возможное, чтобы помочь учащимся узнать как можно больше. В училище приглашались очень хорошие лекторы, видные исследователи искусства, в том числе перед учащимися РХУ выступал и А.А. Федоров-Давыдов. Алексей Александрович добивался для учащихся обязательных плановых командировок в музеи Москвы и Ленинграда, но и для работы с натуры на предприятиях города было отведено время. Он считал, что только широко образованный художник может сказать свое слово в искусстве .В дневнике об этом сказано так: «…что такое плохо или хорошо мыслить, оценивать, обобщать, делать выводы, разбираться в явлениях жизни. Может ли все это делать неграмотный человек? Человек неспособный мыслить, не воспитанный эстетически и исторически?» Исходя из этого он уделял большое внимание и воспитательной работе.
Алексей Александрович находил время для беседы с учениками, а они в свою очередь,ценили это. «Всегда после разговора с ним, — вспоминает И.Григорович, — я испытывал большой подъем, неукротимое желание работать. Такое ощущение бывает обычно после встречи с выставкой настоящего художника, с интересной книгой об искусстве, с хорошим фильмом. Это было не случайно. Прекрасно зная искусство, он всегда подтверждал свою мысль примерами из жизни и творчества великих мастеров, приводил выдержки из их дневников, примеры собственной богатой интересными встречами и знакомствами жизни. Если это было дома, обязательно доставал соответствующую монографию или альбом репродукций, где подробно разбирал нужное ему произведение. Такой разговор всегда очень обогащал, давал толчок новым мыслям и чувствам».
Отцом была собрана обширная библиотека по всем разделам искусства. К этим монографиям он постоянно обращался. Но особенно берег книги с дарственными надписями: Е. Белашовой, С. Коненкова, А. Пластова, Л. Соболева, А. Федорова-Давыдова, В. Яна, А. Михайлова и многих других.
Но не только книги помогали интересному разговору об искусстве. Л.Домнин вспоминает: «Как-то Алексей Александрович пригласил всю группу к себе домой, посидеть, поговорить. Пришли. И тут он показал нам свой домашний музей…провел нас по музею, рассказал о каждой вещи…прочитал целую лекцию о деревянной скульптуре Африки, об акварелистах и многое, многое другое».
Коллекция по изобразительному искусству привлекала интерес многих ценителей и знатоков искусства. Отец ею очень гордился. В ней собраны: икона начала XIX века и рисунки, наброски, композиционные зарисовки В.А. Серова, Ф. Малявина, К. Добужинского, В. Бялыницкого-Бируля, а также прекрасные этюды И. Левитана, К. Коровина, В. Поленова, Ф. Бронникова, Л. Туржанского, К. Богаевского.
В домашнем музее много работ, подаренных известными советскими и зарубежными художниками К. Рудаковым, Р. Фальк 
Фальк Роберт Рафаилович [1886—1958] Русский живописец, график и театральный художник. Один из организаторов общества "Бубновый валет". Участник выставок: Молодых художников, Московского товарищества художников, "Мир искусства" (с 1911, с 1916 член общества), "Золотое...ом, Б. Ряузовым, М. Рахимовым, А. Елисеевым, С. Чоколовым, Рихардом Сильва и другими.
С таким же бесконечным уважением относился отец и к работам народных мастеров.
Болезнь Алексея Александровича принесла в наш дом много горя. Папа переносил свое тяжелое состояние очень мужественно. Никаких пессимистических разговоров, никаких упаднических настроений не выражал вслух.
Несмотря на ухудшающееся здоровье, Алексей Александрович продолжал ежедневно работать. Он писал свою последнюю картину «Колоссы Мемнона».
В первых числах марта мы с ним вдвоем неспеша пошли к нему в мастерскую просмотрели африканские этюды, нужные ему для работы. Возвращаясь, много говорили. Он вспоминал В.В. Образцова — его образованность, искренность, честность. Радовался моей дружбе с моими учениками по художественной школе…
Перебирая в памяти отцовские заветы, я свято чту все, что было дорого Алексею Александровичу в его замечательных учителях, и все, что любила и накопила я от своего общения и дружбы с ним. Позже в дневниковой записи отца «Что такое завещание художника?» я прочла:
« 1. Стремление передать опыт, мудрость, мастерство. Облегчить путь молодого художника, приобщив его к открытым законам творчества. Открывать можно так много, что не стоит ломиться в открытое… Им надо овладеть быстро, оно должно быть усвоено через чужой опыт и чужое творчество, которое ты любишь, которое изучаешь, с которым, может быть, споришь.
2. А что может завещать художник, который …умел видеть во сне, чувствовать наяву, переживать в ощущениях и мучиться в жизни?
3. Он может завещать многое. Это завещание своих сомнений, это опыт своих чувств, это боль неосуществленных произведений…
Он может завещать очень много, только его завещание надо читать с закрытыми глазами, чтобы понять, чтобы полюбить, чтобы увидеть в нем свои мысли, свою боль, свои чувства и свою тоску.
Я завещаю эти мысли тем, кто мучился, тем, кто был богат душой…, тем, кто остался для всех неизвестным, тем, кто создавал невидимый мир красоты формы и совершенства замысла…, тем, кто не лукавил, не фальшивил… тем, кто был щедрым и кого обвинили в скупости».
Папа умер 25 марта 1975 года.
В последний путь Алексея Александровича провожала многочисленная траурная процессия, в которой были друзья — художники, представители творческих союзов, науки, заводов, фабрик, учебных заведений Молдавии, общественные деятели республики, ученики, родные и близкие…
В эти бесконечно тяжелые для нас дни, превозмогая боль утраты, мы слышали много теплых слов, обращенных к памяти Алексея Александровича, свидетельствующих об его большой популярности, об уважении и любви к нему и его творчеству, о том, что его произведения, нужные людям, будут продолжением его жизни.
Ирина Челышева, которая в детстве приносила на суд Алексею Александровичу своих синих коней, написала стихотворение.
Памяти А.А. Васильев 
Васильев Алексей Александрович [1907—1975] Советский художник. Живописец. Заслуженный деятель искусств МССР. ...А
Художник умер. Имя в рамке черной,
Картин каталог точный и скупой,
Пустое кресло в комнате просторной,
Пустое кресло — верный часовой.
…И плач в соседней. И часов биенье,
И крик мальчишек где-то за окном.
Спокойное жестокое смиренье,
Где время ведает о том,
Что он уже не скажет…
Есть невозможность в этой внешней смерти!
Смириться? — что же?! -
тени свеч зажглись…
Художник умер! — этому не верьте,
Прошло лишь время, данное на жизнь.