Илья Остроухов. Из серии «Массовая библиотека по искусству». 1981. Автор: Кудрявцева Софья Владимировна
Картины передвижников подбирал исключительно по их живописным качествам. , , , Перов, Крамской выглядели в его собрании прежде всего великолепными колористами и превосходными рисовальщиками. Очень строго подходил к работам своих современников и друзей. Он приобретал у а, а, Врубеля, Коровина в основном этюды, но этюды эти были такого качества, что в них сразу же выявлялись индивидуальность каждого художника, его мастерство.
И. Е. а представляли в коллекции а портреты — этюд к портрету Л. Н. Толстого, сделанный в Ясной Поляне, акварельный портрет Л. Н. Толстого, портрет дочери художника, все работы очень высокого уровня. Словом, в собрании а не было прославленных кумиров и незаслуженно забытых — была только прекрасная живопись, подчеркивавшая талант и самобытность каждого мастера.
Начиная с 1902 года почти полностью переключился на новый вид собирательства — коллекционирование икон. Собрание древнерусских икон, составленное ым,— целая эпоха в истории создания русских художественных коллекций. Вместе с -ским собранием началась новая эра коллекционирования иконописи. В деятельности а как собирателя икон впервые чисто художественная точка зрения на древнерусскую живопись стала наиболее важной.
«Ни у кого, — подчеркивал известный специалист по древнерусскому искусству П. П. Муратов, —- до И. С. а не было отчетливого сознаниявысоких художественных качеств иконы и ясного понимания ее места, как искусства среди других искусств»26.
В начале XX века древнерусская икона еще мало кем признавалась произведением искусства. Принято было считать ее явлением местного характера, интересным только для России, для ее истории и религии. осуществил любопытный и показательный эксперимент: в его собрании иконы висели рядом с пейзажами, портретами, натюрмортами, и это не только не умаляло художественных достоинств икон, а, наоборот, подчеркивало их необычайную живописность, декоративность, пластику. Руководствуясь чутьем живописца, любовью к подлинно прекрасному, «сделал огромное дело, которого не сумели сделать наши историки и археологи. Он указал единственно верный путь к познанию древнего искусства — тот чисто эстетический путь» 27.
Собрание а было так исчерпывающе, обладало столь высоким качеством икон, что по нему можно было составить настоящую историю русской иконописи. У него хранились прекрасные образцы живописи XIII века, в то время чрезвычайно редко встречавшиеся в коллекциях, но подлинные шедевры ского собрания относились к концу XIV—XV веку. Замечательным образцом новгородской школы периода расцвета была икона «Въезд Христа в Иерусалим». Это классический пример ясности композиции, гармонии, глубины и чистоты цвета, праздничной декоративности иконы конца XIV века. Безымянный художник мастерски строит композицию, легко и свободно группирует массы, выделяя фигуру Христа в центре. Очертания фигур апостолов удлиняются, позы их удивительно изящны, и ритмичны. Несомненно, эта икона является одним іиз лучших образцов древнерусской живописи и по праву украшает сейчас собрание иконописи Государственной Третьяковской галереи.
Великому мастеру Дионисию приписывался знаменитый «Шестиднев» — гордость собрания а. В нем прежде всего ощущается индивидуальность мастера, выражающаяся и в композиции иконы, и в ее колористическом строе. При очень сложном общем построении произведения, состоящего из отдельных сцен, впечатление от «Шестиднева» необычайно целостное, гармоничное, ритмически согласованное. Стилистически икона близка к росписям Ферапонтова монастыря. В коллекции а хранились и иконы XVII века, особенно разнообразны и многочисленны были работы строгановской школы.
Все это богатейшее и ценнейшее собрание иконописи проявилось в полном своеобразии и совершенстве именно благодаря усилиям а, «врожденного художника, просвещенного опытом долгих лет и далеких путешествий, пылкого энтузиаста, неутомимого и зоркого искателя». Именно в его собрании древнерусская живопись «впервые оказалась в той атмосфере, где могли пасть скрывающие ее преграды и где могло открыться ее истинное значение»28. В научном подходе русских ученых к икоце было в то время некоторое сомнение в существовании иконописи как живописи. Простого сопоставления икон с произведениями других видов живописи в доме а оказалось достаточно, чтобы именно это сомнение рассеялось навсегда. практически первым открыл России и миру красоту русских икон и положил начало серьезному интересу к ним среди коллекционеров.
пользовался непререкаемым авторитетом знатока живописи у художников и собирателей. П. М. Третьяков ценил его как талантливого живописца, приобретал пейзажи художника для своей галереи. Познакомившись с ым ближе, Третьяков увидел в нем не только уважаемого пейзажиста, но и тонкого ценителя искусства с развитым вкусом и обширной эрудицией. Пользуясь советами а, Третьяков часто перевешивал картины в экспозиции; слабые, с точки зрения художника, работы снимал и убирал из залов. Один из старейших сотрудников Третьяковской галереи вспоминал, что П. М. Третьяков постоянно говорил своим помощникам: «Внимательно слушайте, что говорит о картинах. Это — самый лучший судья по живописи» 29.
Поело смерти Третьякова его собрание перешло в собственность города Москвы. был избран членом совета попечителей галереи, управлявших делами музея. Обязанности у членов совета галереи были сложные, хлопотные, отнимавшие время, но почетные и важные. Должность эта считалась выборной — кандидатов утверждала Государственная дума. Кроме а, музеем управляли , А. П. Боткина — дочь Третьякова, пожизненный член совета, известный коллекционер И. Е. Цветков и В. М. Голицын. И. Е. , характеризуя кандидатов в совет, писал об е: «Илья Семенович , близкий друг покойного П. М. Третьякова, уже много поработавший с ним в галерее, как собиратель художественных произведений, сам хорошо знающий ценности этого дела,— человек с несомненным вкусом в искусстве, деятельный, чуткий, сам талантливый художник»30.
Избрание а и а в совет галереи приветствовалось всеми прогрессивными деятелями искусства Москвы и Петербурга. Талантливые живописцы, известные своей эрудицией, и были достойной заменрй П. М. Третьякову. Совет покупал для галереи новые произведения, руководил развеской, перестройкой экспозиции. Члены совета должны были продолжать дело Третьякова — создавать и пополнять лучшее хранилище русской живописи. Однако необходимое условие для успешной работы — полное единство взглядов на искусство, согласованность действий всех членов совета. Довольно быстро совет распался на два лагеря — в одном оказались , и Боткина, в другом — «необходимый элемент консервативного характера в искусстве, чтобы иногда издерживать молодые порывы двух первых членов» 31 -Цветков и Голицын. При противоположности вкусов, которыми отличались большинство и меньшинство совета, пополнение галереи стало делом трудным и неопределенным. Цветков, славившийся своим пристрастием к передвижникам, обвинял а в приобретении «декадансных», «слабых» работ.
Разногласия в совете стали обсуждаться в печати, появились критические статьи, направленные против деятельности художников в галерее. Государственная дума неоднократно занималась делами совета. , и Боткина обвинялись в личных пристрастиях и симпатиях. К примеру, их критиковали за то, что они якобы покупали для галереи «слабые, невыразительные» вещи а, «Аленушку» а, работы «декадентов» Бакста, Бенуа, а, а. «Сейчас Совета нет,— писали враждебно настроенные к художникам газеты,— существуют только гг. и , которые делают, что хотят, имея за собой поддержку в лице третьего члена Совета: г-жи Боткиной» 32.
Письма а 1899—1902 годов к Боткиной и у заполнены делами и заботами галереи. был фактическим руководителем совета, и большая часть выпадов против работы его членов направлялась именно на него. «В основу моей деятельности (в Третьяковской галерее.— С. К.) я положил охрану традиций Павла Михайловича Третьякова, которые мне известны. Когда меня грубые силы заставят идти против них — я уйду с чистой совестью. А пока надо бороться, не покладая рук, не жалея ума и энергии» 33.
