М.В. Нестеров. 1966. Автор: Л.В. Мочалов
Живопись, в собственном смысле слова, отчетливо отражает раздвоенность художника. Еще в начале своего пути он провозгласил: «Деликатность и галантность живописи оставляю в достояние Бакаловича и К0». С молодым задором Святой РусиСвятая Русь. 1901—1905Холст, масло., 233 x 375Государственный Русский музей» либо академически бездыханны, либо приторно елейны по живописи. И словно бы живая вода промывает глаза художника, когда он пишет типы русских женщин («ДумыДумы. 1900Дерево, масло., 66 x 54Государственный Русский музей», «ЛетоЛето. 1905Холст, масло, 117 x 177Ивановский областной художественный музей»), портреты жены (1905) и дочери (1906) или просто природу.
выступал против слащавости академизма, против его рутинной красивости. Однако «святые» и «призраки» влекли его в сторону холодного, мертвенного искусства. И фигура «Видения», представшего отроку Варфоломею, и Дмитрий, царевич убиенный, и преподобный Сергий Радонежский, и Христос со святителями в «Казалось бы, «Осенний пейзажОсенний пейзаж. 1906Холст, масло., 101 x 134Государственная Третьяковская галерея» (1906) посвящен унылой поре увядания. Холодное оцепенение распространяется в природе. Но ее словно бы запекшиеся цвета звучат напряженно и горячо. Пейзаж как будто «набран» из драгоценных мазков красок. В его наборной яркости, в крепкой волевой живописи — ничего расслабленного; кристальная ясность видения. Кажется, прелесть земной красоты — вопреки осенней стуже — обожгла душу художника. Своей внутренней активностью, энергией своей живописи пейзаж предвосхищает такие послереволюционные произведения, как «Портрет художников П.Д. и А.Д. КориныхПортрет художников П.Д. и А.Д. Кориных. 1930Холст, масло., 126 x 126Государственная Третьяковская галерея».
Однажды
написал о знаменитой картине : «В ней внешне все сдержанно, внутренне же пламенно. Эту пламенность как-то нужно прозреть...» преклонялся перед . Возможно, он видел в то, что ему самому было дорого, что отражало свойства его таланта и натуры. Думается, за «льдом» нестеровской религиозности таится «пламенность». Часто ее нужно «прозревать». Но проклятье земной красоты слишком владело художником и даже в самом его видении благостный аскетизм не мог до конца победить его страстности.ОТ ПОЭЗИИ СОЗЕРЦАНИЯ — К ПОЭЗИИ ТВОРЧЕСТВА
Когда на выставке 1932 года появился «Портрет художников П.Д. и А.Д. КориныхПортрет художников П.Д. и А.Д. Кориных. 1930Холст, масло., 126 x 126Государственная Третьяковская галерея», то фамилия его автора у многих зрителей никак не ассоциировалась с именем создателя «Видения отроку ВарфоломеюВидение отроку Варфоломею. 1889—1890Холст, масло., 160 x 211Государственная Третьяковская галерея» и «Святой РусиСвятая Русь. 1901—1905Холст, масло., 233 x 375Государственный Русский музей». Казалось, портрет написан молодым советским художником. Прежнего считали достоянием истории. Выставка 1935 года, на которой было пред ставлено новых нестеровских произведений, подтвердила «рождение» нового .
Сейчас — в перспективе времени — ясно, что творчество Христовой невестыХристова невеста. 1913Дерево, масло., 61 x 62Приморская краевая картинная галерея» прийти к «Портрету В.И. МухинойПортрет скульптора В.И.Мухиной. 1940Холст, масло., 80 x 75Государственная Третьяковская галерея». Справедливо указывают, что сама социалистическая действительность определила характер позднего творчества художника. Однако, кроме благоприятной «почвы», и «зерно» должно было быть всхожим.
как бы перекидывает мост от русского искусства второй половины XIX века к искусству социалистической эпохи. И все-таки, сопоставляя начало пути художника с его блестящим завершением, невольно удивляешься, как мог он, оставаясь , от «На предшествующих страницах я старался показать, что возможность «второго рождения»
коренилась в особенностях его предреволюционного творчества. Второй , то «засыпая», то «пробуждаясь», жил в первом едва ли не с самого начала его творческого пути. Кстати говоря, исследователи до сих пор не оценили в полной мере значения для нестеровских портретов советского периода самых ранних опытов живописца в этом жанре. Не только автопортрет 1882 года изображает внутренне активного человека, смотрящего в мир страстно испытующим взглядом. Драматическая напряженность духовной жизни раскрывается в портретных этюдах С. В. Иванова (1886) и С. А. Коровина. Облик волевой, внутренне собранной женщины передает портрет М.И. Нестеровой — первой жены художника (1886). То, что было заключено в этих во многом еще ученических работах, с новой силой и по-новому возродилось в послереволюционном портретном творчестве — уже зрелого мастера.встретил революцию в возрасте 55 лет. Он не был из числа тех людей, которые быстро и легко меняют свои убеждения. От многих своих прежних идеалов и иллюзий ему трудно было отказаться.
В картине «МыслительМыслитель (Портрет философа И.А. Ильина). 1921—1922Холст, масло, 126,5 x 124Государственный Русский музей» (1921—1922), изображающей профессора И. А. Ильина, перед нами возникает образ человека, изможденного безысходным раздумьем. Эта работа, очевидно, в какой-то степени отражает состояние душевного распутья самого художника. Желтые вспышки деревьев на заднем плане картины не в силах нарушить общего уныния пейзажа. Кажется, холод осени остудил творческий темперамент . Суховата, безжизненна его живопись.
уже не молод. Он чувствует себя человеком, пережившим свою эпоху. Часто в письмах он говорит о себе в третьем лице. Горько подсмеиваясь над собой, он сравнивает себя с «престарелым» анекдотом. И все-таки жажда «жить, действовать, работать до последнего часа» неистребима в нем.
Его «АвтопортретАвтопортрет. 1928Холст, масло., 103 x 82Государственная Третьяковская галерея» 1928 года — акт подведения итогов, акт мобилизации творческих сил. уже не изображает себя на фоне российского пейзажа. Он словно бы не считает себя вправе говорить от имени России. Но он говорит от имени своей профессии, от имени искусства. За спиной мастера — кисти, орудие ремесла художника и его единственное оружие. Кисти вставлены в расписной туес, точно такой же, какой изображен на картинах «Святая РусьСвятая Русь. 1901—1905Холст, масло., 233 x 375Государственный Русский музей», «ЛисичкаЛисичка. 1914Холст, масло., 101 x 127Государственная Третьяковская галерея», «Душа народаНа Руси (Душа народа).. 1914—1916Холст, масло, 206,4 x 483Государственная Третьяковская галерея» и др. не отказывается от «содеянного». Он знает, что труд, которому он посвятил всю свою жизнь, не пятнает совести. Недаром он изобразил себя в светлой рабочей блузе, своей прохладной чистотой напоминающей белый докторский халат. Несмотря на свои 66 лет, художник предстает перед зрителем стоя. Жизненные испытания не согнули его. Он подчеркнуто прям. Он еще померяется силами с молодыми.
Свет и тень энергично лепят «застывшую подвижность» формы лица, складок одежды. Где плавен, а где резок мазок художника, точно положенный его рукой. Верен его нацеленный взгляд. Портрет выражает гордое сознание власти над своим ремеслом, мужественную готовность к работе.
выполнил обязательство, данное самому себе в автопортрете 1928 года. Он уже не искал, как прежде, мифически загадочной «души народа». Он обратился к живым людям — к современникам. В их душах он открыл новую для себя поэзию.
Написанный в 1930 году портрет портрет художников П.Д. и А.Д. КориныхПортрет художников П.Д. и А.Д. Кориных. 1930Холст, масло., 126 x 126Государственная Третьяковская галерея — этапное произведение . Как известно, с самого начала попросил Кориных найти какую-либо греческую терракотовую статуэтку. Когда статуэтки не оказалось, художник заменил ее небольшой греческой вазой. «Представительство» античности подкрепляет и фрагмент фриза Парфенона, на фоне которого изображены братья Корины. Их позы заранее были определены Нестеровым. Итак, в портрете нет ничего случайного. И «режиссура» его, и композиция выражают волю художника и, следовательно, его замысел.
Надо вспомнить портретную живопись конца двадцатых — начала тридцатых годов, чтобы по достоинству оценить произведение
. Живой человек уходил из работ едва ли не подавляющего большинства художников, превращался в живописное пятно или подменялся надуманной схемой. Нестеровский портрет был страстной и убежденной декларацией, в которой выражался протест против «изгнания человека» из жанра, по самой своей природе обращенного к человеку. Вместе с тем портрет был присягой в верности идеалам мировой куль-туры. Павел и Александр Корины смотрят на антик, как на незримое пламя светильника, зажженного гением человеческого духа. Они словно бы торжественно клянутся принять идущую из глубины веков эстафету служения искусству. Это высокое служение внутренне объединяет братьев, оно создает в портрете атмосферу взволнованного молчания. Замкнутость композиции и возвышенная сосредоточенность образов уводят изображение за рамки быта, за границы текущего момента. Сквозь временное начинает проступать вечное. Но это вечное не отвлеченно мистическое, а живое, творимое человеческими руками и переходящее от поколения к поколению.
подчеркивает значение классических традиций прошлого не только в назидание современности. Античность, увиденная, так сказать, из нашего времени, оказывалась базой для решения проблем, давно волновавших художника. Павел Корин представлялся ему в «стиле итальянцев Возрождения», а Александр — «в стиле ультрарусском». Не то «Ян Усмович», не то «Микула Селянинович». С. Н. Дурылин, с которым поделился замыслом портрета Кориных, как бы досказывает мысль художника: «Идея портрета двух художников, — пишет исследователь, — чудесна. Это дань русского художества «Палеху» (Корины — палешане. —Л. М.) — хранителю древнейших начал русского искусства, коими роднится оно с вечным искусством античного мира и Востока. Мысль может быть и углублена, сообразно тем характеристикам двух художников, которые я прочел. Один — возрожденец, «западник», по облику своему, другой — собрат Прокопа Чирина, «восточник». Вот — в лицах — два дружных потока, сливающихся в одном русле русского искусства».