Сильвестр Федосиевич Щедрин. Из серии «Массовая библиотека Искусство». 1946. Автор: Федоров-Давыдов А.
Эти изображения снова пишутся целой серией, и снова вариация сюжета превращается в замечательную художественную штудию понравившегося мотива.
последовательно разрабатывает этот сюжет, решая интересующую его «задачу сопоставления залитого солнечным светом, знойного открытого пейзажа с своеобразным интерьером. Террасы с их каменными столбами, в Промежутках между которыми виден открытый пейзаж, обычно с морем, представляют собою своеобразные, не за-замкнутые, а как бы «сквозные» интерьеры. Художник архитектурой выделяет небольшое пространство для помещения фигур, но такое, которое связано с окружающей природой. Он ищет их связи, отношений между собою, чтобы тем лучше передать сладость отдохновения в знойный полдень на увитой виноградом прохладной веранде. Мы видим на ней то молодую даму, читающую принесенное ей мальчиком письмо, то несколько беседующих лениво или отдыхающих на каменном полу людей. Все овеяно тишиной, покоем, сладостной истомой и ленивой негой.шаг за шагом придает своим ин терьерам все более замкнутый, уютный характер и вместе с тем все больше связывает их с окружающим пространством. Ранняя «Терраса в Сорренто» (1825 г.) изображена фронтально и погружена в тень, она контрастна по отношению к светлому пейзажу, видимому между ее столбами, он поэтому смотрится как фон. В изображенной тоже фронтально «Террасе» (1827 г.), мы видим уже больше света, он играет бликами на стене; вместе же со светом как бы вливается на террасу и воздух открытого пространства.
«Терраса, обвитая виноградом» (1828 г.) изображена уходящей в глубину по диагонали. Трельяжное покрытие и перспектива столбов делают ее более закрытой, замкнутой, но тем сильнее ощущение проникающего в нее снаружи солнечного света и влажного дыхания моря. Листья винограда! пронизаны солнцем, полосы мягкого и ласкового света лежат на каменном полу, все тени воздушны и прозрачны. Терраса кажется своеобразной аллеей, перекрытой трельяжем, как листвой деревьев. Одна из них и изображена открытой и осененной склонившимися над нею деревьями («Терраса на берегу моря», 1827 г., Русский музей).
В последнем варианте этого пейзажа, «Терраса, увитая виноградом» (1828 г., Третьяковская галерея)
достигает исключительного мастерства в передаче сладостной истомы летнего южного дня. Стремясь к ее выявлению, он усиливает игру солнечных бликов и звучание цвета. Интенсивна зелень пронизанных солнцем виноградных листьев, ярким красным пятном звучит шапочка рыбака. Пятна света и тени своим движением контрастируют с неподвижностью фигур. У а намечается переход от прежней ясной гармонии к контрастам, от созерцательной спокойной лиричности — к поискам (Эффектности.Это легко видно и в сопоставлении ДВУХ
вариантов «Грота в Сорренто» (1827 и 1829 гг.). Спокойная лиричность рассеянного света в первом сменяется интенсивностью солнечного освещения во втором. Усиливая ощущение летнего зноя,
вместе с тем потоком льющегося света вызывает ощущение движения атмосферы, как бы дыхания моря.То же усиление цветности и ту же передачу эффектов освещения видим мы и в поздних морских пейзажах «Сорренто». Темнеют скалы и зеленеет вода, усиливается цветность в одеждах рыбаков. Сама вода стеклянеет, легкое движение зыби сменяется подчеркиванием световых бликов на ряби воды. В центре картины «Сорренто» (1828 г.. Третьяковская галерея) изображен большой выступающий из воды камень с двумя фигурами рыбаков на нем. Эта группа эффектно выделяется темным пятном на блещущей под солнцем воде.
Передача рассеянного света, жемчужная воздушность морских пейзажей
а не казались художнику раз навсегда найденной истиной, предельным достижением. Его этюды («Сорренто», «Вечер», «Паруса» и др.) показывают, что уже в 1826 гаду, в самый разгар работы над пленерной живописью, он ищет цветовых эффектов. был неутомим в своих художественных поисках. Он ставит перед собою большие и трудные новые живописные задачи — добиться в тональной живописи яркости и звучности цвета. Это было связано V него с поисками картинности, о чем говорят большие размеры его поздних работ.Ранняя смерть оборвала творческие искания художника, в которых было несомненно прогрессивное начало.
умер в октябре 1830 года в Сорренто. На его могиле был позднее поставлен памятник с барельефом, изваянным его другом Гальбергом. На нем художник изображен сидящим с палитрой и кистями в руках.Нет, конечно, смысла гадать, в каком направлении и как именно могло бы развиться творчество
а в дальнейшем. Можно лишь сказать, что в намечавшемся переломе своего творчества следовал общему пути развития русской романтической живописи. В ней к 30-м годам все яснее намечалось стремление к эффектности, драматичности и картинности: «Лунная ночь в Неаполе» а. (1829 г. Русский музей) в ряде моментов близка подобным же эффектным пейзажем а.Творческое наследие
а, выражает, однако, в целом более ранний этап развития романтизма в русской пейзажной живописи. В произведениях а нашло замечательное выражение то «открытие живой природы», которое было одной из ценнейших сторон романтизма и в котором проявились его реалистические тенденции. Романтики стремились к свободному проявлению и выражению чувств и видели прообраз этого в непосредственности жизни природы. Они вносили в ее изображение или бурю страстей или лирику созерцания. Последняя как раз и несла в своей поэтизации обыденного реалистическое восприятие природы. Мы и видели это в творчестве а.Он дает природу в ее близости к человеку. Его мир — это обжитая человеком природа, гавани и набережные итальянских городов и местечек, где люди дни и ночи проводят на воздухе, и сами постройки как бы сливаются со скалами. Здания и корабли кажутся составными частями этого пейзажа, который невозможно себе представить без населяющих его людей. Поэтому так много природы в его «Верандах».
Безмятежной улыбкой, тихим спокойствием счастья овеяны пейзажи
а. В образе природы а раскрывается его собственный мягкий и жизнерадостный характер. Вместе с тем это живописное выражение прекрасного и гармоничного образа южной природы, как он сложился в русской культуре того времени. Соприкаясь в этом отношении с поэзией Пушкина, Баратынского и Тютчева, живопись а, однако, ближе всего к поэзии Батюшкова. Последний был к тому же другом и покровителем а в Италии. Их сближает и сочетание у обоих наряду с романтическими устремлениями значительных традиций классицизма. Это придает живописи а и поэзии Батюшкова особую гармоничность и прозрачность.Поэтому итальянские по мотивам природы, картины
а были русскими по своему существенному содержанию. Как Батюшков изучал итальянский язык для работы над русским литературным языком, так на итальянских сюжетах развивал то чувство природы, которое зародилось у его дяди Семена а и пейзажиста Федора Алексеева. На красотах Италии русская пейзажная живопись, так же как современная ей французская и немецкая, овладевала живой, а не выдуманной красотой природы, ее гармонией и поэзией. И живопись русская опередила на этом пути западноевропейскую, предвосхитив то, что лишь позже на шли французские пейзажисты так называемой Барбизонокой школы. Это было обусловлено тем общим высоким расцветом русской культуры и искусства, который был связан с высоким общенародным подъемом эпохи Отечественной войны 1812 года; он вдохновлялся «свободолюбивыми мечтами», верой в жизнь и высоким представлением о человеческой личности. В светлой, ясном и улыбающемся человеку образе природы у а выразился мягкий гуманизм его творчества и высокая благородная человечность расцветавшей русской культуры. был первым русским художником, который поведал нам о счастье, гармонии и совершенстве, находимых человеком в природе.Начатое им продолжили и развили
, и завершил . Но между ым и Левитаном прошла долгая полоса изучения и открытия красоты своей собственной, русской природы. Она протекала в условиях-борьбы демократии с самодержавием и впитала в себя терпкое чувство боли и обиды за угнетаемую родину, горечь многих разочарований. Левитан лишь изредка («Март», «Весна. Большая вода») мог так безмятежно-мечтательно улыбаться, как . Его обогащенное всем багажом идейности и социальности восприятие природы стало более глубоким и сложным и тем пленительнее нечастая улыбка на лице его живописи и тем острее и глубже входит она в наше сердце. Возвращаясь отсюда к безмятежному миру Сильвестра а, мы радуемся ему, как светлой улыбке юноши и прекрасному еще зичем не омраченному блеску его глаз.