Петров-Водкин Кузьма Сергеевич [1878—1939]
Черемуха в стакане. 1932
-
- Название Черемуха в стакане
- Год создания 1932
- Материал Холст, масло
- Размер 73 x 60
- Собрание Государственный Русский музей
- Все работы автора Всего: 257
Описание
Работу над натюрмортом
называл «одной из острых бесед живописца с натурой». И не случайно натюрморт в его творчестве — самостоятельная тема.Художник заставляет зрителя пережить встречу со знакомыми вещами, увидеть мх неожиданно, по-новому. В работе «Черемуха в стакане» (1932) на синей плоскости стола ярко выделяется оранжевый журнал. Контрастное сочетание дополнительных цветов подчеркивает девственную нежность белой черемухи. Кажется, от кружевной ветки, поставленной в стакан с чистой прозрачной водой, исходит прохлада и свежесть. Белизна черемухи находит отклик в цвете блюдца и конвертов. Радостна гармония этих ясных открытых красок.
Сами предметы собраны как будто случайно. Действительно, что общего между черемухой и журналом, между чернильницей и спичечным коробком, между блюдцем и письмами? Но все эти различные и «отдельные» вещи ведут между собой оживленный разговор. Они связаны единым пространством. В передаче его
отклоняется от правил обычной перспективы. Стол по отношению к стоящим на нем предметам как бы «вздыблен», увиден сверху. Художник, так сказать, понимает, что тарелка или чернильница находятся за стаканом с веткой черемухи. Но одновременно он «не мирится» с этим. И его зрение как бы стремится возвратить предметы, уходящие в глубину пространства. Усилием воли художника все они словно бы удерживаются на уровне картинной плоскости. Не убывающая по мере удаления предметов интенсивность их цвета, граненность их формы способствуют этому впечатлению. В картине создается действие двух противоположно направленных сил. Она становится изобразительно напряженной. Трудный, встречающий противодействие «уход» предметов в пространство обновляет ощущение его реальности. Так мы начинаем замечать упругость воздуха, когда идем против ветра.Особенности передачи пространства у
подвергались критике как проявление формализма. Действительно, в творчестве ряда учеников художника они приобретали самодовлеющий характер, использовались без достаточного понимания, формально. И, несомненно, было ошибкой вводить свои глубоко индивидуальные принципы в систему преподавания. Однако для самого художника эти принципы не были отвлеченной догмой. Между прочим он говорил: «...никогда не называйте мою перспективу сферической. Сферическая перспектива эта привешена к моей школе, потому что некоторые из учеников шли буквально в смысле сферического разрешения. Может быть, это есть отход от итальянской перспективы, которая у нас была. Я ищу живую видимость. Мне важно двуглазье, которое уширяет пространство. У меня нет механического, фронтального смотрения, которого требует итальянская перспектива. Сферичность я не строю. Я работаю... над живым смотрением». Особое построение пространства в творчестве художника являлось фактически средством преображения мира, средством раскрытия отношения к изображаемому. Отклонение от правил классической перспективы у осмысленно. Оно выполняет определенную образную роль. «Криволинейность» пространства, наклонность вертикалей дают нам возможность замечать то, что мы устаем замечать, поскольку наше внимание притупляется абстрактной «правильностью» обычной перспективы.