Брюллов Карл Павлович [1799—1852]

  • Страница №10

К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Возвращение в Россию. Санкт-Петербург. Начало.. 1961. Автор: Н. Машковцев



Весело мы пировали. Брюллов был чрезвычайно любезен и много прекрасного говорил нам: говорил о силе воображения, о восторге художника и о творческой силе гения... Отдохнув, пошел он домой, велев мне часам к девяти прийти к нему. В этот вечер он начал рисовать акварелью Турецкое кладбище. А.Н. Мокрицкий Мокрицкий Аполлон Николаевич Мокрицкий Аполлон Николаевич [1810—1870] Русский живописец, академик, педагог. Ближайший ученик . Оставил исключительно интересные воспоминания о  и его школе, и о ...., стр. 159.

В мастерской Брюллова я застал В. А. Жуковского и М. Ю. графа Виельгорского. Они любовались еще не оконченной картиной «Распятие Христа», писанной для лютеранской церкви Петра и Павла. Голова плачущей Марии Магдалины уже была окончена, и В. А. Жуковский, глядя на эту дивную плачущую красавицу, сам заплакал и, обнимая Карла Великого, целовал его, как бы созданную им красавицу.
Нередко случалось мне бывать в Эрмитаже вместе с Брюлловым Брюллов Карл Павлович Брюллов Карл Павлович [1799—1852] Великий русский художник. Портретист. Живописец. Великолепный акварелист. Как и его старшие братья Федор и Александр, первые уроки рисования получил от отца, скульптора-орнаменталиста Павла Брюлло, а в 1809 г. был зачислен в Воспитательное училище при.... Это были блестящие лекции теории живописи, и каждый раз лекция заключалась Теньером и в особенности его «Казармой». Перед этой картиной надолго, бывало, он останавливался и, после восторженного, сердечного панегирика замечательному фламандцу, говаривал: «Для этой одной картины можно приехать из Америки». То же самое можно теперь сказать про его «Распятие» и в особенности про голову рыдающей Марии Магдалины...
Я пошел в Академию, зашел к Карлу Павловичу,— его нет дома. Выхожу на набережную, он стоит себе у огромного сфинкса и смотрит, как по вскрывшейся Неве скользит ялик с веселыми пассажирами, а за ним тянется длинная тоненькая серебряная струйка.
Что, вы были у меня в мастерской? —спросил он меня, не здороваясь.
— Не был,— отвечал я.
— Пойдемте.
И мы молча пошли в его домашнюю мастерскую. В мастерской застали мы  Липина.  Он  принес  со  свежими  красками  палитру  и,
усевшись в спокойные кресла, любовался еще не высохшим подмалевком портрета Василия Андреевича Жуковского. При входе нашем бедный Липин соскочил, переконфузился, как школьник, пойманный на месте преступления...
— Спрячьте палитру: я сегодня работать не буду,— сказал Карл Павлович Липину и сел на его место; па крайней мере, с полчаса молча смотрел он на свое произведение и, обращаясь ко мне, сказал:
— Взгляд должен быть мягче: его стихи такие мягкие, сладкие. Не правда ли?
И, не дав мне говорить, продолжал:
— А знаете ли вы назначение этого портрета?
— Не знаю,— отвечал я.
Еще минут десять молчания; потом он встал, взял шляпу и проговорил:
— Пойдемте на улицу, я расскажу вам назначение портрета.
Выйдя на улицу, он сказал:
— Я раздумал. Об этих вещах не рассказывают прежде времени...
Меня чрезвычайно заинтересовал этот таинственный портрет. Я издалека догадывался о его назначении; и как ни сильно хотелось мне убедиться в истине моей догадки, однако я имел столько мужества, что даже не намекнул о ней Карлу Великому...
В продолжение этого времени часто я встречался с Карлом Павловичем, видел раза два или три портрет В. А. Жуковского после второго сеанса. В разговоре с Карлом Павловичем замечал неумышленные намеки на какой-то секрет, но, не знаю, почему, я сам отстранял его откровенность. Я как будто чего-то боялся, а между прочим почти угадывал секрет.
Тайна вскоре открылась. 22 апреля 1838 года поутру рано получаю я собственноручную записку В. А. Жуковского, такого содержания:
«Милостивый государь N. N.1
Приходите завтра в одиннадцать часов к Карлу Павловичу и дожидайтесь меня у него; дожидайтесь меня непременно, как бы я
поздно не приехал. В. Жуковский
Р. 8. Приведите и его [Шевченко] с собою»...
В продолжение этих длиннейших суток я раз двадцать подходил к двери Карла Павловича и с каким-то непонятным страхом возвращался назад; чего я боялся, и сам не знаю. В двадцать первый раз я решился позвонить, и Лукьян, выглянувши в окно, сказал: «Их нет дома». У меня как гора с плеч свалилась, как будто я совершил огромный подвиг и наконец вздохнул свободно.
Бодро выхожу я из Академии на Третью линию, и тут как тут Карл  Павлович навстречу.  Я совершенно  растерялся  и  хотел  было бежать от него, но он остановил меня вопросом:
— Вы получили записку Жуковского?
— Получил,— едва внятно ответил я.
— Приходите же ко мне завтра в одиннадцать часов...
Ровно в одиннадцать часов явился я на квартиру Карла Павловича, и Лукьян, отворяя мне дверь, сказал: «Просили подождать». В мастерской в глаза мне бросилась только по славе и Миллерову эстампу знаемая знаменитая картина Цампиери «Иоанн Богослов». Опять недоумение! Не по случаю ли этой картины пишет мне Василий Андреевич? Зачем же он пишет: «Приведите и его с собою». Записка была при мне, я достал ее и, прочитавши несколько раз Р. 5., немного успокоился и подошел к картине поближе, но проклятое сомнение мешало мне вполне насладиться этим в высшей степени изящным произведением.
Как ни мешало мне сомнение, однако ж я не заметил, как вошел в мастерскую Карл Великий в сопровождении графа Виельгорского и В. А. Жуковского. Я с поклоном уступил им свое место и отошел к портрету Жуковского. Они долго молча любовались великим произведением бедного мученика Цампиери, а я замирал от ожидания. Наконец, Жуковский вынул из кармана форменно сложенную бумагу и, подавая ее мне, сказал:
— Передайте это ученику вашему.
Я развернул бумагу — это была его отпускная, засвидетельствованная графом Виельгорским, Жуковским и К. Брюлловым...
Благодарил я, как мог, великое и человеколюбивое трио и, раскланявшись как попало, вышел в коридор и побежал прямо к Венецианову Венецианов Алексей Гаврилович Венецианов Алексей Гаврилович [1780—1847] Известный русский живописец, рисовальщик и педагог. С 1818-1819 почти постоянно жил в с. Сафонково (В. - Волоцкого у., не сохр.), где писал свои наиболее известные полотна "Гумно" (1821-23), "Спящий пастушок" (1823-24, обе в ГРМ, С.....
А самое-то дело было вот как...
Карл Брюллов написал портрет Жуковского, а Жуковский и граф Виельгорский этот самый портрет предложили августейшему семейству за 2.500 рублей ассигнациями и за эти деньги освободили моего ученика, а старик Венецианов Венецианов Алексей Гаврилович Венецианов Алексей Гаврилович [1780—1847] Известный русский живописец, рисовальщик и педагог. С 1818-1819 почти постоянно жил в с. Сафонково (В. - Волоцкого у., не сохр.), где писал свои наиболее известные полотна "Гумно" (1821-23), "Спящий пастушок" (1823-24, обе в ГРМ, С...., как он сам выразился, разыграл в этом добром деле роль усердного и благородного маклера...
В продолжение нескольких дней мой Т.Г. Шевченко Шевченко Тарас Григорьевич Шевченко Тарас Григорьевич [1814—1861] Украинский художник, поэт, один из столпов украинской литературы. Был выкуплен из крепостных. Посторонний ученик Академии Художеств с 1839 г. Получил медали: в 1839 г. - 2 серебряную; в 1840 г. - тоже; в 1841 г. - тоже. В 1845 г. - звание неклассного художника... был так счастлив, так прекрасен, что я не -мог смотреть на него без умиления... Во все эти дни хоть он и принимался за работу, но работа ему не давалась, и он, было, положит свой рисунок в портфель, вынет из кармана отпускную, прочитает ее чуть не по складам, поцелует и заплачет...
На другой день, часу в десятом утра, одел я его снова, отвел к Карлу Павловичу, и как отец любимого сына передает учителю, так я передал его бессмертному нашему Карлу Павловичу Брюллову. С того дня он начал посещать академические классы и сделался пенсионером Общества поощрения художников...
Я намерен досказать историю моего приятеля Т.Г. Шевченко Шевченко Тарас Григорьевич Шевченко Тарас Григорьевич [1814—1861] Украинский художник, поэт, один из столпов украинской литературы. Был выкуплен из крепостных. Посторонний ученик Академии Художеств с 1839 г. Получил медали: в 1839 г. - 2 серебряную; в 1840 г. - тоже; в 1841 г. - тоже. В 1845 г. - звание неклассного художника... собственными его письмами, и это будет тем более интересно, что в своих письмах он часто описывает занятия и почти вседневный домашний быт Карла Павловича, которого он был и любимым учеником и товарищем...
«Сегодня в десятом часу утра свернули мы на вал картину «Распятие Христово» и я с натурщиками отправил ее в лютеранскую Петропавловскую церковь. Карл Павлович поручил мне сопровождать ее до самой церкви. Через четверть часа он и сам приехал, при себе велел натянуть опять на раму и поставить на место. Так как она не была еще покрыта лаком, то издали и не показывала ничего, кроме темного матового пятна. После обеда пошли мы с Михайловым и покрыли ее лаком. Вскоре пришел и Карл Павлович. Сначала сел он на передней скамейке, но недолго поглядевши, перешел на самую последнюю. Тут и мы подошли к нему и тоже сели. Долго он сидел молча и только изредка приговаривал: «Вандал! Ни одного луча свету на алтарь. И для чего им картины?»