Павел Андреевич Федотов. 1989. Автор: Д.В. Сарабьянов
Творческая жизнь
а была чрезвычайно непродолжительной. Как художник-профессионал он определился лишь в середине 1840-х годов, пройдя до этого ученический и дилетантский период, а в 1852 году его жизнь уже прервалась. Между тем кратковременность жизни и художнической деятельности а не помешала ему оставить в истории русской культуры след очень значительный, непреходящий. Наделенный огромным талантом, чуткий к окружающему, сумел претворить в высокую форму художественного образа традиционные ситуации человеческой судьбы, состояния радости и отчаяния, прекрасные взлеты души и ее падения. Рожденный своим временем — 40-ми годами XIX века, — он воплотил его сущность, сумел подняться до выражения важных сторон человеческого бытия.Именно это позволило ему стать родоначальником целого направления в истории русской живописи — критического реализма. Те творческие принципы, которые открыл
, легли в основу искусства мастеров 60-х годов и передвижников. Метод работы над постижением натуры, характер построения жанровой картины, широкий взгляд на явления действительности, за которыми всегда вырисовываются важные стороны современности, — все это было серьезной школой для реалистов второй половины XIX столетия.Судьба
а неразрывно сплелась с его временем. Дело не только в том, что она оказалась типичной для человека 40-х годов; эпоха как бы просвечивает в его судьбе.Павел Андреевич
родился в 1815 году в Москве в семье отставного офицера-воина екатерининских времен. «Большое наше семейство, — вспоминал художник, — помещалось в небольшом домике, и жили мы очень бедно . Семья ых была очень велика. Отец Е верный служака, человек строгих правил, очень скромный и трудолюбивый — был женат вторым браком. Его дети от первого брака, дети жены, наконец, общие дети — все соединились в одно семейство. Они были предоставлены самим себе. С раннего возраста любил предаваться наблюдениям, созерцанию. Ему хорошо был знаком быт московских жителей, особенно купцов. В Москве он получил первые впечатления, которые помогли в более позднее время сложиться многим его замыслам. Несмотря на то что творчество а протекало в Петербурге, именно Москва была его подлинной творческой родиной.Поступив в 1826 году в Московский кадетский корпус,
проявил недюжинные способности к наукам, прилежание, доброту характера, честность и целый ряд других качеств, которые сразу же сделали его знаменитой фигурой в среде соучеников и преподавателей. Корпус был окончен с золотой медалью, что давало право выбора места дальнейшей службы. Этот выбор пал на лейб-гвардии Финляндский полк в Петербурге, куда и отправился восемнадцатилетний прапорщик. Десять лет прослужил он в Финляндском полку, где также отличался похвальным трудолюбием и честным отношением к делу. Но жизнь в полку была нелегкой, а здоровье молодого офицера — неблестящим. Тем не менее изыскивал время для занятий искусством. Он играл на флейте, ставил со своими друзьями домашние спектакли, много рисовал. Одно время посещал вечерние рисовальные классы Академии художеств, благо она находилась неподалеку от казарм Финляндского полка. Но в академическом обучении не преуспел; он занимался в классах не особенно усердно, хотя, видимо, и приобрел там достаточно серьезные знания в художественном ремесле. Зато он прославился как полковой художник. охотно рисовал своих сослуживцев, выполнил ряд портретов шефа Финляндского полка великого князя Михаила Павловича, нарисовал акварелью несколько композиций с изображением торжественных встреч, освящения знамен и так далее. За многие работы молодой был удостоен высоких наград. Полковых художников в ту пору ценили; командир или шеф полка всегда могли похвастаться успехами своих подчиненных.Между тем творчество, развивавшееся параллельно службе, хотя и открывало перед художником некоторые перспективы, не могло его удовлетворить.
понимал, что можно стать настоящим творцом, лишь целиком посвятив себя искусству. Перед офицером стала дилемма: или продолжать служить, сохранить достаток, оказаться обеспеченным, способным помогать родным, оставшимся в Москве, но при этом заниматься искусством урывками, в полсилы, или бросить службу, получив при выходе в отставку лишь небольшое пенсионное содержание, обречь себя на полуголодное существование, лишиться возможности помогать родным, но как бы в награду за все лишения стать художником-профессионалом.
Естественно, что эта дилемма вызвала колебания не представлялось возможным. И все же не послушался этих советов.
Как он сам пишет в автобиографии, упоминая о себе в третьем лице, «вышел в от ставку в январе 1844 года, ровно через десять лет службы.
Дорогу в рисовальные классы он уже знал. Сверх того, думая сделаться баталистом, начал изучать коня со скелета, но старая страсть к нравственно-критическим сценам из обыкновенной жизни, прорывавшаяся уже и прежде очень естественно у человека, у которого средств к наслаждению были только глаза — глядеть на наслажденье других, и уши про это слушать, а теперь, получивши поощрительный отзыв и благословение на чин народного нравоописателя от И. А. Крылова, теперь страсть эта на свободе развилась вполне так, что профессор его Зауервейд (баталист) нашел не лишним оставить ученика своего собственному влечению, и тогда, начались по временам появляться уже сложные эскизы»
. В этом отрывке содержится полная информация о самих событиях жизни художника, но в нем нет ни слова о том волнении, которым был одержим художник, совершая столь рискованный шаг. Между тем поставил на карту всю свою судьбу, да и судьбу своих близких. В этой игре он хотел победить. С необычайным рвением взялся художник за работу, отдавая все свои силы, все свое время рисованию, совершенствованию мастерства. Он превращался из дилетанта в подлинного мастера, открывал то, что другим было закрыто, и, наконец, к концу 40-х годов приобрел шумный успех. На больших выставках — в Академии художеств в 1849 году и в Москве в Училище живописи и ваяния в 1850 году — были показаны его картины и рисунки. Они пользовались огромной популярностью; сотни зрителей любовались маленькими произведениями а, посвященными сценам реальной жизни; залы Академии, привыкшие к большим холстам на исторические и мифологические сюжеты, впервые открывали двери новому искусству, которое вскоре поставило под вопрос все прежние академические устои. Казалось бы, выиграл спор в этой тяжбе со своей судьбою. Сам Брюллов признал успехи а и восхитился его картинами. В письме М. П. Погодину так описал одну из вСтреч с великим авторитетом.«Худой, бледный, мрачный, сидел он в Вольтере; перед ним на полу приставленные к стульям мои две картины: «Кавалер» и «Разборчивая невестаРазборчивая невеста. 1847Холст, масло, 37 х 45Государственная Третьяковская галерея». «Что вас давно не видно?»— был первый вопрос Брюллова. Разумеется, я отвечал, что не смел беспокоить его в болезни. «Напротив, — продолжал он, — ваши картины доставили мне большое удовольствие, а стало быть, — и облегчение. И поздравляю вас, я от вас ждал, всегда ждал, но вы меня обогнали... Отчего же вы пропали-то? Никогда ничего не показывали?» Я ответил: «Недостало смелости явиться на страшный суд тогда, так как еще мало учился и никого еще не копировал».— «Это-то, что не копировали, и счастье ваше. Вы смотрите на натуру своим глазом. Кто копирует, тот, веруя в оригинал, им поверяет после натуру и не скоро очистит свой глаз от предрассудка, от манерности» . Брюллов, как видим, не только признал успехи художника-жанриста, но и объяснил причины этих успехов свободным формированием ского таланта, его по сути дела дилетантским происхождением.
Легко представить себе ту радость, которую переживал тогда уже тридцатипятилетний живописец. Посыпались заказы. Наконец появилась возможность оказать материальную помощь московским родственникам. Возник замысел издать альбом нравственно-критических сцен. Но радость была недолгой. Вскоре все рухнуло. В конце 40-х годов Россию охватила реакция. Отзвуки французской революции 1848 года, волна демократического движения в России, дело петрашевцев, процесс которых закончился смертными приговорами, не приведенными, однако, в исполнение, — все это коснулось
а. То, что назревало в течение всех 40-х годов, выразилось в открытом конфликте. был связан с петрашевцами . Его имя фигурировало в ходе процесса над петрашевцами. Сотрудник а по затевавшемуся журналу или альбому нравственно-критических сцен Е. Е. Бернардский, известный гравер 40-х годов, был арестован. От а все отвернулись, заказы были аннулированы. Успех оказался мимолетным. писал в одном из писем: «Мой оплеванный судьбой фурор, который я произвел выставкой своих произведений, оказался не громом, а жужжанием комара, потому что в это время самым сильным действительно был гром на Западе [когда в Европе] трещали троны. К тому же все, рождением приобретшие богатства, прижали, как зайцы уши, мешки свои со страха разлития идей коммунизма» .1. Цит. по: А. Дружинин. Воспоминания о русском художнике Павле Андреевиче Федотове. М., 1918, с. 6.
2. Цит. по: Я.Д. Лещинский. Павел Андреевич Федотов, художник и поэт. Л.—М., 1946, с. 99.
3. Цит. по: Я.Д. Лещинский. Павел Андреевич Федотов, художник и поэт. Л.—М., 1946, с. 129.
4. См.: М.Н. Шумова. П.А. Федотов и петрашевцы. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. Л., 1978.
5. Цит. по: Я.Д. Лещинский. Ук. соч., с. 132.