Пленэрные искания Станислава Жуковского в зрелый период (1905-1910). 1980. Автор: Горелов М.И.
«Выходя с выставки, публика, резюмируя свое впечатление от нее, называет прежде всего г. Жуковского, и она права. Г. Жуковский как пейзажист и правдив, и свеж, и искренен, и поэтичен, и доступен. Последнее некоторыми сторонниками новейших течений признается за недостаток, мы же, наоборот, считаем это качество за достоинство. Правда, поэзия может быть тонкою, не легко уловимою, но она может быть и ясною, и в то же время прочно себе покоряющею. Г. Жуковского все сразу понимают, а в его произведениях примиряются с новейшими течениями и те, кто их не признавал, и несомненно, что г. Жуковский своими произведениями приобрел немало друзей настоящей живописи. Из его картин отмечаем как наиболее интересные: «Паперть», «Осенние цветы», «У озера», «Утро», «В скиту» и «Мартовское солнце» .
Творчество Жуковского привлекало внимание и в императорской Академии художеств. На собрании ее членов 26 февраля 1907 года академики К.Я. Крыжицкий, А.И. Куинджи, И.Е. Цветков и Н.Н. Дубовской внесли предложение об удостоении С.Ю. Жуковского почетным званием академика. В собрании Академии, состоявшемся 29 октября 1907 года, при баллотировании С.Ю. Жуковского подано за удостоение тридцать один голос и против одиннадцать голосов. В постановлении было записано, что «С.-Петербургская Императорская Академия художеств ... за известность на художественном поприще признает и почитает Станислава Юлиановича Жуковского своим академиком по уставу 15 октября 1893 года». (Согласно этому уставу были установлены высшие звания действительных членов и почетных академиков.)
Находясь в расцвете творческих сил, Жуковский почувствовал призвание к педагогической деятельности, желание передать свой опыт молодому поколению. Он решил открыть частную школу по месту своего жительства в гостинице «С.-Петербург». Им была составлена программа школы живописи и рисования для двух классов. Первого — подготовительного — рисование орнаментов, гипсовых голов и с натуры красками. Второго — натурного, — в котором занятия предусматривали рисование и живопись с живой модели. Кроме чисто художественных предусматривались и вспомогательные науки: перспектива и анатомия.
Составленное расписание занятий было очень уплотненным: с 10 часов утра до 3 часов дня и от 5 часов дня до 8 часов вечера.
В середине февраля 1906 года Жуковский обратился в Императорскую Академию художеств с прошением о разрешении открыть школу.
«Совет Академии художеств 6 марта 1906 года постановил сообщить властям, что со стороны Академии препятствий не встречается .. .».
Школа живописи и рисования Жуковского представляла собой двухгодичное художественное учебное заведение для лиц обоего пола. О том, как проходило обучение, не обнаружено документальных данных. Судя по вышеприведенной программе, метод обучения в студии Жуковского по существу не отличался от системы обучения в Московском Училище живописи, ваяния и зодчества. Однако курс был значительно сокращен.
Введение в программу вспомогательных наук: перспективы и анатомии — говорит о том, что Жуковский утверждал реалистический метод обучения, исходящий из приверженности к правде действительности, когда учащимся прививались навыки в передаче иллюзии трехмерного пространства и умение изображать человеческую фигуру во всевозможных ракурсах. Студия не ограничивалась лишь подготовкой пейзажистов. В ней ставилась более широкая задача подготовки живописцев и рисовальщиков в широком смысле этого слова.
И действительно, ученики Жуковского оказались отличными друг от друга художниками. Подбельский Георгий Петрович (1892-1955) стал пейзажистом; Нивинский Игнатий Игнатьевич (1880-1933) — графиком и мастером темперной живописи; Маяковский Владимир Владимирович (1893-1930), впоследствии выдающийся советский поэт, — графиком-плакатистом. Очевидно, школа Жуковского имела целью дать общую художественную подготовку, позволяющую каждому студийцу в дальнейшем выбрать свой самостоятельный путь. Если многие современные Жуковскому пейзажисты подражали ему как в выборе сюжетов, так и в манере письма, например А.А. Савин, то ни один художник, вышедший из его частной студии, не напоминал своего учителя, может быть, за исключением только С.П. Кваснецкой, будущей его второй жены.
В 1910-1911 годах студия Жуковского помещалась в его большой квартире в Козицком переулке. Из воспоминаний ученика Жуковского этого периода С.С. Турова, впоследствии профессора, доктора биологических наук, известно, что студия состояла из двух отделений: натурного и натюрмортного классов. Натурный класс занимал большой зал, в котором обучалось до пятидесяти учеников. Им руководил художник Н.Ф. Холявин, бывший товарищ Жуковского по Московскому Училищу живописи, ваяния и зодчества. Здесь осуществлялось обучение рисунку как с гипсов, так и с обнаженной натуры. На следующий год студийцы переходили в натюрмортный класс, которым руководил Жуковский. Помещение натюрмортного класса было значительно меньших размеров, и занималось в нем не более пятнадцати-двадцати студийцев. Никаких теоретических курсов не было. Обучение проходило в форме индивидуального разговора с каждым из учеников, советов и замечаний по его работам.
На втором году обучения зимой 1911 года Туров перешел в класс натюрморта. Вспоминая об этом времени, он писал: «Жуковский ставил нам цветы в зависимости от сезона: весной гиацинты, мимозы в вазах; материи разных, чаще ярких цветов служили фоном. Общую картину дополнял фарфор, что создавало звучный красочный натюрморт. В отличие от натурного отделения в натюрмортном писали без тщательной проработки рисунка. Я рисовал кистью композиционный набросок и сразу же начинал писать пастозно.
Станислав Юлианович через некоторые промежутки времени появлялся в классе и смотрел, как мы работаем. Вспоминаю, когда я писал гиацинты, он подошел ко мне, сделал какое-то одобрительное замечание, но все же сел за мольберт, взял палитру и кисти, положил несколько серых мазков, говоря: «Не бойтесь грязи!». Станислав Юлианович был немногословен, замечания ученикам делал без лишних слов.
Однажды мне удалось побывать в его мастерской. Не очень большая комната в одно окно. На стенах висели рисунки и несколько этюдов, на мольберте стояла картина «Пасхальный стол», над которой он, по-видимому, работал. Жуковский писал масляными красками Мироновича. В магазинах их не было. Тогда были краски Досекина, немецкие Мёвоса и английские Виндзор и Ньютон. Эту картину или ее повторение спустя много лет я видел в комиссионном магазине в Столешниковом переулке.
Молодой человек, слуга Жуковского, как-то в отсутствие последнего показал мне большое количество его академических рисунков и живописных холстов с обнаженных натурщиков.