Статья о Мыльникове А..
Мыльников любил и умел учиться, делая это не по-школярски, а основательно и целеустремленно. Благо что и обстановка, сложившаяся к тому времени в Академии, способствовала выбору пути, который еще И.Е.Репин называл путем «нормального ученичества». Серьезность занятий студента живописью, рисунком, композицией привлекла внимание Н.Э.Радлова, по рекомендации которого и.при поддержке В.М.Орешникова Мыльников перешел с архитектурного факультета на живописный. Здесь он учился сначала под руководством П.С.Наумова, Б.А.Фогеля, а затем, будучи в мастерской монументальной живописи, - у Н.Х.Рутковского, В.А.Оболенского и А.И.Савинбва. Впоследствии Мыльников с особой теплотрй и благодарностью будет вспоминать о Савинове, принимавшем участие в формировании его художественного дарования с самых первых, еще по-детски робких и неуверенных шагов.
Вообще, тем, кто хочет учиться и вдобавок не обделен способностями, как правило, везет на учителей. Так, посчастливилось Мыльникову и в том, что судьба свела его с И.Э.Грабарем. Свела в трудные военные годы, в Самарканде, куда в 1942 году была эвакуирована Академия художеств. Грабарь возглавил тогда мастерскую монументальной живописи, сменив на этом посту скончавшегося в блокадном Ленинграде Киплика.
Человек богатейшей культуры и эрудиции, Грабарь учил не только основам профессии, которой сам овладел досконально. История мирового и отечественного искусства становилась для его учеников той школой, в которой такие понятия, как «художественное образование», «преемственность традиций», обретают свой подлинный и полный смысл, выходящий далеко за рамки выработанной прилежным ученичеством определенной суммы навыков и приемов. Щедро делясь с будущими художниками своими богатыми познаниями и опытом, он на деле осуществлял живую и неразрывную связь традиций мирового, русского и советского реалистического искусства. Эта связь ощутимо прослеживается в работах Мыльникова самаркандского периода. Во многих из них заметна свойственная времени становления каждого молодого художника прямая ориентация на те или иные высокие образцы искусства прошлых эпох. Но его работы этих лет далеки от бездумного подражания и прямого заимствования найденных другими приемов. Они не по-ученически серьезны - его пейзажи, портреты, эскизы тех лет. В них чувствуется стремление к основательному и глубокому восприятию уроков мастерства; серьезное, сознательное и творческое отношение к школе. Именно это помогло Мыльникову избежать в своем искусстве увлечения экзотикой восточных мотивов, в изобилии открывавшихся перед ним в Самарканде. Пожалуй, именно здесь, в Самарканде, завершается в личности молодого художника формирование того, что можно определить как готовность к творчеству. Готовность профессиональная: в близком, едва ли не дружеском, несмотря на разницу лет, общении с Грабарем. Под руководством таких крупных мастеров, как С.Л.Абугов, Н.М.Чернышев, М.Д.Бернштейн, заметно окрепло его мастерство. В композициях, эскизах, набросках тех лет чувствуются уверенность и твердость руки будущего монументалиста. Это ощущается в продуманной ритмичности композиционных построений, крепости рисунка, понимании обобщенной формы, собранности и выверенности силуэта. Причем монументальность небольших по размеру работ определяется не только и не столько формальным приемом, сколько взглядом художника на мир. Беспокойным, тревожным, даже драматическим мироощущением проникнуты созданные в военные годы портретные рисунки - «Голова мальчика» (1942), «Голова узбечки» (1943), пейзажи -«Карагачи. Под Самаркандом» (1943), «У арыка. Самарканд» (1943). И хотя они по существу преследуют еще учебные цели, - внутреннее напряжение, ясно ощутимое в них и созвучное трагическим событиям военного времени, свидетельствует не только о профессиональной, но и о духовной, нравственной, наконец, гражданской готовности к творчеству.
С графического автопортрета, созданного в 1945 году уже в Ленинграде, по возвращении из Самарканда, внимательно и испытующе, с затаенной тревогой всматривается в мир совсем еще молодой, но рано повзрослевший человек, словно размышляющий о своей ответственности перед временем. Он - «вечности заложник, у времени в плену»* принадлежит к тому поколению, характер которого прошел жестокое испытание войной.