У истоков казанской графики. -0001. Автор: Е. Ключевская
В конце 1820-х — начале 1830-х годов Турин исполнил три альбома эстампов: «Архитектурные чертежи развалин древних Булгар» (1832 г., сняты с натуры в 1827 г. архитектором А. Шмидтом, 12 листов в технике офорта), «Собрание разных священных изображений, в церковной живописи употребляемых» (1834 г., 14 листов в технике офорта) и «Перспективные виды губернского города Казани, рисованы с натуры, литографированы и изданы В. Туриным» (М., 1834, 8 листов). Средневековая седина памятников древних Болгар, переложенная на четкий язык чертежа, историко-религиозная тема, столь близкая художнику, строгая красота архитектуры казанского классицизма, оживляемая жанровыми деталями или окрашенная романтическими переживаниями,— словом, все, что составляет содержание его гравюр, сразу обрисовало широкий сюжетный спектр казанского эстампа, а умелое владение офортом, акватинтой, литографией — и высокий уровень технологической оснащенности. Достоинства работ Турина были тогда же отмечены Обществом поощрения художеств.
Причины отъезда Турина из Казани неизвестны, свои альбомы он печатал уже в Москве, в литографии А. С. Яст-ребилова. Александр Сергеевич Ястре-билов (1799—1858), живописец и педагог, был довольно близок к художественным кругам, стоявшим у основания Московских художественных классов. Но было ли сотрудничество Ястребилова с Туриным лишь следствием случайного стечения обстоятельств, и имело ли оно какие-либо последствия для последнего, установить пока не удалось2.
Не менее заметное место в искусстве Казани того времени принадлежало и англичанину Эдуарду Турнерелли. Происходил он из купеческого сословия, обучался в Ирландии, на 24 году жизни выехал из Англии в Россию и, выдержав испытание на звание учителя английского и латинского языков при Петербургском университете, по ходатайству попечителя Казанского учебного округа М. Н. Мусина-Пушкина был определен в 1837 году лектором в Казанский университет и преподавателем в 1-ю императорскую казанскую гимназию. Турне-релли прожил в Казани 7 лет, собрал ценный материал по истории города и древних Болгар, которые он сравнивал с центрами античной цивилизации — Пальмирой, Троей, Карфагеном, Тиром. Выехав на отпуск в Англию в 1839 году, он обобщил свои впечатления в книге о Казани и альбоме литографий, издание которого на основе собственных рисунков осуществлялось в типографии Лефера и Неймана монограмистом «ВС». Исполненные в легкой карандашной манере фронтиспис и четырнадцать видов Казани фиксируют наиболее экзотические, с точки зрения иностранца, архитектурные памятники Казани. Альбом имел у современников успех.
Если оба художника — и В. Турин, и Э. Турнерелли — привлекали внимание не только исследователей казанского искусства П. М. Дульского и П. Б. Корнилова, но и таких крупных знатоков и коллекционеров русской графики, как Н. Обольянинов, В. Верещагин, Д. Ровинский, то остальные из вышеназванных казанских художников еще ждут своего биографа и исследователя. Пока лишь нам удалось установить, что их творческая деятельность была целиком связана с казанским издательским делом.
Общий подт зм и достаточно высокий уровень фофессионализма в изобразительном искусстве Казани того времени сказались и на развитии элементов художественности в полиграфии. В отличие от подавляющего большинства провинциальных типографий первой трети XIX века (основанных для нужд делопроизводства, а отнюдь не для культурных целей а книг, как правило, не выпускавших), казанские типографии — Азиатская (1801), Губернская (1805) и Университетская (1909)—по количеству издаваемых книг стоят на одном из первых мест в стране, деля его лишь с Харьковом. Орлом и Астраханью, и играют значительную роль в истории книгопечатания в России. Казанские типографии хотя и не брезгуют серой бумагой, но стремятся к строгости и тщательности напечатанного. Они широко используют новейшие политипажи столичных типографий и довольно скоро переходят к выпуску оригинальных иллюстрированных изданий. В них в первую очередь нуждается обилие историко-этнографических, нумизматических и прочих научных трудов.
Все вышесказанное может многое объяснить в закономерности возникновения, тематике и стилистике казанского офорта первой половины XIX века, призванного в первую очередь обслуживать не только любителей и коллекционеров эстампа, но и удовлетворять потребности в учебно-вспомогательных пособиях, картографии, книжной и журнальной иллюстрации.