У истоков казанской графики. -0001. Автор: Е. Ключевская
Причины отъезда Турина из Казани неизвестны, свои альбомы он печатал уже в Москве, в литографии А. С. Яст-ребилова. Александр Сергеевич Ястре-билов (1799—1858), живописец и педагог, был довольно близок к художественным кругам, стоявшим у основания Московских художественных классов. Но было ли сотрудничество Ястребилова с Туриным лишь следствием случайного стечения обстоятельств, и имело ли оно какие-либо последствия для последнего, установить пока не удалось2.
Не менее заметное место в искусстве Казани того времени принадлежало и англичанину Эдуарду Турнерелли. Происходил он из купеческого сословия, обучался в Ирландии, на 24 году жизни выехал из Англии в Россию и, выдержав испытание на звание учителя английского и латинского языков при Петербургском университете, по ходатайству попечителя Казанского учебного округа М. Н. Мусина-Пушкина был определен в 1837 году лектором в Казанский университет и преподавателем в 1-ю императорскую казанскую гимназию. Турне-релли прожил в Казани 7 лет, собрал ценный материал по истории города и древних Болгар, которые он сравнивал с центрами античной цивилизации — Пальмирой, Троей, Карфагеном, Тиром. Выехав на отпуск в Англию в 1839 году, он обобщил свои впечатления в книге о Казани и альбоме литографий, издание которого на основе собственных рисунков осуществлялось в типографии Лефера и Неймана монограмистом «ВС». Исполненные в легкой карандашной манере фронтиспис и четырнадцать видов Казани фиксируют наиболее экзотические, с точки зрения иностранца, архитектурные памятники Казани. Альбом имел у современников успех.
Если оба художника — и В. Турин, и Э. Турнерелли — привлекали внимание не только исследователей казанского искусства П. М. Дульского и П. Б. Корнилова, но и таких крупных знатоков и коллекционеров русской графики, как Н. Обольянинов, В. Верещагин, Д. Ровинский, то остальные из вышеназванных казанских художников еще ждут своего биографа и исследователя. Пока лишь нам удалось установить, что их творческая деятельность была целиком связана с казанским издательским делом.
Общий подт зм и достаточно высокий уровень фофессионализма в изобразительном искусстве Казани того времени сказались и на развитии элементов художественности в полиграфии. В отличие от подавляющего большинства провинциальных типографий первой трети XIX века (основанных для нужд делопроизводства, а отнюдь не для культурных целей а книг, как правило, не выпускавших), казанские типографии — Азиатская (1801), Губернская (1805) и Университетская (1909)—по количеству издаваемых книг стоят на одном из первых мест в стране, деля его лишь с Харьковом. Орлом и Астраханью, и играют значительную роль в истории книгопечатания в России. Казанские типографии хотя и не брезгуют серой бумагой, но стремятся к строгости и тщательности напечатанного. Они широко используют новейшие политипажи столичных типографий и довольно скоро переходят к выпуску оригинальных иллюстрированных изданий. В них в первую очередь нуждается обилие историко-этнографических, нумизматических и прочих научных трудов.
Все вышесказанное может многое объяснить в закономерности возникновения, тематике и стилистике казанского офорта первой половины XIX века, призванного в первую очередь обслуживать не только любителей и коллекционеров эстампа, но и удовлетворять потребности в учебно-вспомогательных пособиях, картографии, книжной и журнальной иллюстрации.
Большая заслуга в привлечении местных художников к издательскому делу принадлежит историку М. Рыбуш-кину, редактору-издателю литературно-художественного журнала «Заволжский муравей» (1832—1834). Факт существования столь ранней провинциальной журнальной иллюстрации хотя и не прошел незамеченным, однако да сих пор не оценен в полной мере. Между тем он столь же уникален, как и сам журнал. За годы издания журнал поместил одиннадцать страничных иллюстраций к публикациям исторпко-этнографического характера.