У истоков казанской графики. -0001. Автор: Е. Ключевская
Наиболее интересные гравюры принадлежат Николаю Николаевичу Каф-танникову, историку, археологу, исследователю Болгар, беллетристу. Романтическая биография его семьи, глава которой в составе армии Г. А. Потемкина штурмовал Очаков, была достаточно известна в культурных кругах Казани и даже послужила сюжетом для казанских беллетристов XIX века. Сам Николай Кафтанвиков получил образование в Казанском университете (1811—1814) и одним из первых казанских студентов защитил магистрскую диссертацию и после пятнадцати лет преподавания в Оренбургском народном училище вновь возвратился в Казань, целиком отдавшись истории, археологии я этнографии, изучению восточных языков, коллекционированию древних рукописей, искусству. Знакомство Кафтанникова с Рыбушкиным, повлекшее за собой их дальнейшее сотрудничество, могло произойти и в университете, и в литературно-художественном салоне К. Ф. Фукса. Салон на протяжении четверти века являлся неофициальным, но фактическим культурным центром тогдашней Казани, где собирались не только литераторы, историки, но и вся прогрессивно мыслящая интеллигенция и где интересы художественные стояли далеко не на последнем месте. Так или иначе издателя и исследователя связывали не только общность профессиональных интересов, совместные поездки по местам древних памятников, журнально-изда-тельская деятельность, но и тесная дружба. Пять из семи гравюр Кафтанникова в журнале являются иллюстрациями к собственным сочинениям: «Волгаре или развалины сего народа», весьма серьезному для того времени исследованию, и повести «Арслан-Бабр». Кафтанников не был профессиональным художником, но несомненно был художественно одаренным человеком. Исполненные по собственным рисункам с натуры, его гравюры сохранили всю непосредственную яшвостъ натурных впечатлений, что в известной степени компенсирует недостаточно профессиональный уровень их исполнения. В одной из лучших своих гравюр «Вид села Успенского и развалин Великих Болгар» художник сопоставил древние памятники с идиллической картиной сельской жизни — живописным холмистым ландшафтом, пасущимися стадами, поселянами, беседующими путешественниками,— не забыв изобразить и себя на первом плане, зарисовывающего эту живописную панораму. Видимо, автор остался вполне удовлетворен результатом, ибо снабдил лист гравированной подписью: «Рисовал с натуры и гравировал Кафтанников». Такую же подпись имеет и его гравюра «Борьба башкирцев», изображающая схватку двух борцов в кругу зрителей на фоне юрт^и уральских предгорий, ставшей одной из двух иллюстраций к повести «Арслан-Бабр». Творческая судьба Алексея Васильевича Котеяьникова, второго иллюстратора «Заволжского муравья», известна значительно меньше. Его, сына «отпущенника», обучавшегося в течепис девяти лет в Академии художеств, во так и не удостоенного звания художника, Рыбушкин привлек к иллюстрированию своей «Краткой истории города Казани», изданной в 1834 году и отдельными главами печатавшейся в «Заволжском муравье». «Вид Казанской гимназии», «Вид памятника» и три плана современной и старой Казани с экспликациями (награвированные очерком и недостаточно вытравленные) представляют не столько художественный, сколько историко-культурный интерес.
В 1840-е годы развитие искусства офорта вновь оказывается тесно связанным с книгой. В ряде изданий этого времени появились гравюры, исполненные Л. И. Шевицем, Ткачуком, П. Ф. Табуре. С известной долей вероятности можно предположить, что все они были профессиональными граверами-полиграфистами, как и Людвиг Иванович Шевиц, гравер университетской и губернской типографий, первым получивший в Казани разрешение на открытие частной типографии. Ему принадлежат две миниатюры, награвированные резцом,— «Башня Сююмбеке» и «Мечеть, обращенная в храм». Мастеровитые, но эмоционально сухие и скучные, они явились лишь кратким эпизодом в истории казанской графики, хотя и помещены в ряде изданий.
Ткачук известен как автор четырех гравюр в книге Н. Баженова «Плавание кЗилантову монастырю» (М., 1846), исполненных по собственным рисункам с натуры, чем и исчерпываются наши сведения об этом наблюдательном рисовальщике и гравере, обладавшем вполне твердой рукой. Из элементов оформления книга имеет оригинальный гравированный титул-иллюстрацию, фронтиспис с изображением портрета архимандрита Гавриила и две страничные иллюстрации. Это едва ли не первое издание, где художник так последовательно осмыслил свою вполне полноправную, наряду с автором, роль в книге. Все гравюры объединяет своеобразие почерка, далекое от безупречного мастерства, но не менее привлекательное благодаря ярко выраженному художническому темпераменту, чутко откликнувшемуся на ритмику и стилистику языка повести. Все это позволяет отвести Ткачуку особое место в развитии казанского офорта.