К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Возвращение в Россию. Санкт-Петербург. Начало.. 1961. Автор: Н. Машковцев
Августа 25. 1836. По предложению г. президента ... вследствие представления его о назначении положенного жалованья на счет кабинета его вел-ва возвратившимся из-за границы Вольному общ-нику и Академику , г. министр импер. двора предписанием от 26 сего июля месяца № 2524 «а сие представление объявил, что государь император высочайше повелеть соизволил возвратившихся из-за границы художников: Почетного вольного общника и академика Бруни, в уважение отличных их талантов, доказанных произведенными ими картинами, назначить профессорами второй степени по части живописи исторической и портретной, поручив им написать в виде программ; — Осаду ПсковаОсада Пскова польским королём Стефаном Баторием в 1581 году. 1839—1843Холст, масло., 482 x 675Государственная Третьяковская галерея... Петров, ч. II, стр. 341.
На выставке Общества поощрения художников можно получить литографию с прелестной картины К. П. Брюллова, принадлежащей графине Нессельроде, изображающей «Преддверие католического храма». Цена 4 р. Художественная газета № 3, сентябрь 1836
Московский художник прислал в Академию на выставку бюст Карла БрюлловаПортрет художника Карла Брюллова. 1852Государственный Русский музей.
Художественная газета № 4, сентябрь 1836.
Состоящего в Мастеровой роте придворного экипажного заведения мастера унтер-офицерского звания Василия Демидова, признанного Академией художеств по успехам в живописи достойным звания свободного художника, произвести в 14-й класс, с оставлением при означенном заведении, с тем вместе поручить его профессору Брюллову для усовершенствования в живописи.
Художественная газета № 7, ноябрь 1836.
24 сентября. Определено: По силе дополнительного закона и высочайшей воли, изъясненной в предписании г. министра импер. двора от 26 июня сего года за № 2524, Почетного вольного общника Карла Брюллова и академика Бруни почитать и признавать профессорами 2-ой степени.
Октября 31 и ноября 2 и 9. Определено: академистов и вольно-приходящих учеников распределить по художественным классам к следующим гг. профессорам, а именно: по классу живописи исторической и портретной:
К г. профессору 2-ой степени Брюллову
1) Агина, 2) , 3) Демидова, 4) Авнатамова. Петров, ч. II, стр. 350—352
С этого дня начался новый период моей жизни. Спустя несколько дней Брюллов перешел в приготовленную для него квартиру в Академии; скоро мастерская его наполнилась мольбертами, холстами и он начал работать. В два-три месяца в его мастерской явились портреты: г-жи Семеновой, КукольникаПортрет писателя Н.В.Кукольника. 1836Холст, масло, 117 x 81Государственная Третьяковская галерея, доктора Орлова, прелестная головка девицы Бутягиной, портрет Шепелева — это были первые его работы, из которых, однако ж, окончены только два портрета: гг. Кукольника и Шепелева.
В декабре того же года он приступил к сочинению картины «Взятие божией матери на небо», назначенной для Казанского собора в Санкт-Петербурге. Все эти произведения создавались в моих главах; я был при нем неотлучно, когда он работал, — этого он хотел сам, говоря, что для механизма необходима большая наглядность, и что в этом деле лучшая наука для ученика следить за кистью своего учителя. Мокрицкий, стр. 150.
— отцу. Сентябрь 1836. Рим.
, говорят, с в мире; Бруни — человек слабый, который будет зависеть от ума Брюлло. Иванов, стр. 96.
Он работал весело, беззаботно.
Строг он был очень и нетерпелив. Однажды задал он мне сделать рисунок со своей картины у себя в мастерской, сам же ушел в спальню. В тишине, с спокойным духом рисовал я; между тем ошибки то ползком, то бочком врывались незаметно в пространство, обведен-
ное контуром, прятались от моего неопытного взгляда или смело выходили на средину. Я этого и не замечал; наконец, предшествуемый облаком дыма от сигары, вошел . «Здравствуйте, милостивый государь. Ну что у вас?... Ух какие гадости! батюшки! Послушайте, я попробую сечь вас! Дайте карандаш; это вот куда идет—разве вы не видите, что это повисло? здесь нужно облегчить... а это что? С оригиналов вам рисовать, а не с натуры. Эк напорол, чорт возьми! Да с вами и сам разучишься рисовать. Замучат, право! Нет, я не способен учить, не могу, это меня бесит!» Таким речитативом сопровождал он каждую черту свою, и рисунок мой становился лучше и лучше.
Любил он беседовать с учеником перед своею работою, объясняя как эстетическую, так и техническую стороны живописи. И веришь, бывало, свято его словам: они были согласны сего мастерскою кистью а кисть его или покорялась воображению, или натуре, смотря по тому, чего требовали сюжет и обстановка. Не об одном искусстве любил он беседовать, его любознательность простиралась и на другие предметы: он любил говорить обо всем и, если чего не мог объяснить научным образом, то излагал свои взгляды остроумным, ему только свойственным способом, обогащая изложение свое оригинальными и меткими сравнениями. В нашей маленькой библиотеке на столе нагромождено было все: и история древнего и новейшего времени, и путешествия, и романы, и естественная история, и физика даже электрическая машина стояла в мастерской. Часто во время отдыха, заставлял он меня вертеть ее и, извлекая искры из кондуктора, говорил: «вот смотрите, это блики на предметах, и, право, когда я наношу их светлой краской, мне кажется они трещат и сверкают, потому что они-то и оживляют отделанное, но без них еще вялое и безжизненное место». Мокрицкий, стр. 152—153.
Мне гадко было у себя дома, зато сколько жизни и наслаждений с другой стороны: ... широкое приволье между доброй, милой и талантливой братией. Так называли мы общество, образовавшееся еще с 1835 или 1836 года у Кукольника и слившееся потом в одну искреннюю добрую, дружную семью. Платон Кукольник был хозяином. Он приказал уничтожить часть стены, отделявшей темную комнату от одной из угольных в доме Мерца на Фонарном переулке. Из этой комнаты образовалась алькова, в которой устроили широкий диван из клеенки и продолжили его вдоль по одной из стен прилегавшей светлой комнаты.
Платон, как хозяин, жил в особенной комнате. Мы же все, т. е. Нестор Кукольник, я, рыцарь Коко (Ник. Фед. Немирович-Данченко, родственник Кукольников) и рыцарь Бобо (Влад. Ив. Богаев, усердный чиновник) помещались на диване; у каждого из нас было свое место и оставалось еще, где дать пристанище тем из приятелей, которые запоздав, желали ночевать у нас. и более других пользовались этим приглашением... Глинка, стр. 228.