«Мир искусства». 1972. Автор: Гусарова А.П.
Художественная критика прошлого ценила в искусстве Сомова его созвучность эпохе. Бенуа писал о нем: «Редко изображает современность... и вместе с тем нет художника более современного, нежели Сомов. Все его произведения насквозь проникнуты духом нашего времени: безумной любовью к жизни, огромным, до последних тонкостей доходящим гутированием ее прелестей и в то же время каким-то грустным скептицизмом, глубочайшей меланхолией от «недоверия» к жизни» 12. Недоверие к жизни порождает иронию, которую Блок называл самой распространенной болезнью времени, болезнью личности, порождением индивидуализма. Ирония — характернейшая черта ретроспективных картин «Мира искусства». В ней — невозможность полностью поверить в свой идеал, ощущение непреодолимой дистанции между умудренным, сложным XX веком и наивной стариной с ее отгоревшими страстями. Ирония Эта относится столько же к прошлому, сколько к настоящему, в ней горькое сознание быстротечности и бесцельности всего сущего. Это чувство пронизывает ретроспективные картины Сомова.
Уход Сомова в прошлое буквадьнее, чем у его товарищей, он отворачивается от современности, потому что она кажется ему безобразной, у него нет веры в будущее. Его работы, посвященные прошлому, — самые совершенные из мирискуснических по технике и в то же время самые пассивные и вялые по тонусу. «Холод сердца» угадывается даже в тщательности, с которой они выполнены. Он часто превращает работы Сомова в прихоть утонченного вкуса, эстетическую игру.
В созвучности сомовского творчества настроениям значительной части русской интеллигенции причина влияния художника на культуру своего времени. Это самый признанный современниками мастер «Мира искусства», его идеи и образы вдохновляли не только товарищей по кружку, но и поэтов — А. Белого, М. Кузмина (стихи последнего иногда становятся описанием картин Сомова).
По-настоящему, без скепсиса и иронии, художник любит только природу. Его пейзажные этюды с натуры искренние и задушевные. Часто это тончайшие акварельные миниатюры («Весенний пейзаж»). Интерес к деталям сочетается в пейзажах Сомова с умением выделить главное, создать свою концепцию, сущность которой — блаженное растворение личности в любви к нежнейшим нюансам жизни природы.
Сомов — прекрасный портретист.
Портрет «Дамы в голубом» (1897—1900) —самое глубокое и серьезное его произведение. Характерным для художника «Мира искусства» оказывается здесь перенесение современницы (изображена художница Е. М. Мартынова) в прошлое. Художник одевает ее в старинное платье, вкладывает ей в руки томик стихов в старинном кожаном переплете, фоном портрета делает стилизованное изображение старого парка, где музицируют на скамье кавалер и дама и беспечно фланирует человек, чем-то похожий на самого Сомова. На лоне природы, погруженными в грезы, изображали свои модели портретисты конца XVIII — начала XIX века, воплощая мечту своего времени о «естественном человеке», скромном, благородном и чувствительном...
Общее между «Дамой в голубом» и портретами начала XIX века — в умении выразить идеал времени, сохранив при этом индивидуальные черты модели. Особенности внешности, характера, даже настроения Мартыновой Сомов делает словно всеобщими, нарицательными, подчиняет выражению сложности духовной жизни своей собственной и своих современников.
В портрете нет сентиментальной идилличности натуры. Это гармоническое по колориту полотно полно диссонирующих сочетаний. Как контраст воспринимается элегичность настроения пейзажа и драматизм выражения лица дамы. Противоречие есть и между убедительной до осязаемости передачей фактуры вещей и условной декоративностью пейзажа. Эти контрасты воспринимаются как разрыв между действительностью и мечтой, остро ощущавшейся искусством сомовского времени. Надломленность, одиночество, болезненная хрупкость дамы, лихорадочный румянец на щеках, воспаленный блеск глаз, запекшиеся губы — это действительность. Тихий вечер, убаюкивающая музыка, покой — мир, о котором она грезит. Как и у Бенуа, это мир природы и искусства — музыка раздается в старом парке. Ощущение звучания приглушенной, под сурдинку, музыки рождают тонкие переходы зеленого и голубого, повтор круглящихся линий. Впрочем, в гармонию мира мечты не очень веришь, это скорее имитация покоя — слишком нервны изломанные жесты музицирующих фигурок. Мечта несбыточна, обращена не в будущее, в прошлое, а оно невозвратно. Диссонансы, имеющиеся в картине, не разрушают ее гармонии. Она восстанавливается единством сине-зеленого тона и тем неподдающимся анализу чудесным свойством сомовской живописи, секрет которой идет от старых мастеров, — умением чуть ли не иллюзорно передать плоть, фактуру, не принизив ее. В умении опоэтизировать материю объяснение живописной связи между написанной с натуры фигурой и поэтически отвлеченным пейзажем.
Сочетанием в едином образе нескольких противоборствующих начал Сомов передает напряженность внутренней жизни человека XX века, диссонансы его психики, разочарование в действительности, мечту о прекрасном.
В 900—910-е годы Сомов создает серию графических портретов, которые знаменуют собой новый этап не только в творчестве художника, но и в эволюции «Мира искусства». В них намечается отказ от субъективизма, поиски своего рода нового академизма. Нечто от академизма есть в строгой и чистой холодно-изящной линейности рисунков, в их отделанности, завершенности.
Моделируя штрихом, светотенью пластику лица, прослеживая каждую складку, морщину, изображая даже крохотную родинку на веке Добужинского, Сомов тем не менее подчиняет характерность своих моделей определенному идеалу. Барственный и холеный Добужинский, нервный и изящный Лансере, вдохновенный и мечтательный Блок имеют нечто общее между собой. Поскольку почти все изображенные — это люди искусства, поэты, писатели, художники, в портретах раскрывается идеал творца. Черты, ему присущие: духовный аристократизм, утонченность, романтическая отрешенность. В памяти невольно возникает описание эмблемы «Мира искусства», сделанное Бакстом: «Мир искусства» выше всего земного, у звезд, там он царит надменно, таинственно и одиноко, как орел на вершине снеговой...» 13 Именно такое представление о творчестве рождают портреты Сомова. Аналогичное понимание творческого акта как пророческого прозрения, поднимающего художника над толпой, встречается в искусстве пушкинской поры. Но исключительность личности творца у Сомова носит значительно более внешний характер и иногда превращается в дендизм и снобистское высокомерие.
Особняком в станковой живописи и графике «Мира искусства» стоят исторические работы Лансере. Больше, чем подстриженные парки, художник любит природу естественную, живописно-хаотическую, еще не вполне подчинившуюся человеку, еще бунтующую против его вторжения. Он любит солнце, ветер, протяженность пространства.
Жизненный идеал художника, выражающийся в исторических работах, наиболее конкретен, активен, лишен рефлексий, полон волевого напряжения. Содержание произведений составляет романтика открытий и преобразований, покорения природы. Тема, через которую он раскрывается, — чаще всего Эпоха Петра I. Ей посвящены такие станковые произведения Лансере, как «Корабли времен Петра I» (два варианта, 1909 и 1911), «Здание 12 коллегий в начале XVIII века» (1903), «Ботик Петра I» (1906).