Статья о И. Шишкине. 1988. Автор: Шувалова Ирина Николаевна
Длительный опыт работы с натуры и сложившиеся четкие идейно-эстетические взгляды помогали Шишкину постепенно и вполне сознательно решать трудную задачу преодоления еще в какой-то мере сковывавших его творчество традиций романтизма академической школы. Добиваясь в целом ряде произведений максимальной конкретности образа, тщательно выписывая каждую деталь, изображая природу в самом обыденном ее виде, не боясь мелкого и, казалось бы, незначительного в ней, он все увереннее шел от сочиненного академического пейзажа к пейзажу наблюденному и досконально изученному. Отличающие работы художника детализация и скрупулезная точность воспроизведения натуры являлись закономерной реакцией против надуманности академической пейзажной живописи. Основанный на углубленном исследовании природы, творческий метод Шишкина был созвучен эпохе упорных исканий в области точных наук, и, в частности, в естествознании. Утверждение этого нового реалистического метода (на первых порах может быть даже несколько упрощенно понимаемого, как в картине “Рубка леса”) явилось важнейшей заслугой художника.
В лучшей картине раннего периода самостоятельного творчества Шишкина” Полдень. В окрестностях Москвы” художник переработал и обобщил мотив этюда, написанного тремя годами раньше. Достоинство этой светлой по колориту, наполненной радостно-умиротворенным настроением картины не только в мастерстве передачи пространства, в отсутствии трафаретных приемов композиции, но прежде всего в том, что созданный Шишкиным пейзаж подлинно русский по своему характеру, по широкому песенному настрою. Тут есть и настоящая сельская природа в ее естественном виде, и мягкая поэтичность. Братцевским этюдом и этой картиной Шишкин начинает свой новый путь в пейзаже как мастер самобытный, национальный.
Интересны изменения, внесенные художником в картину по сравнению с этюдом трехлетней давности. Они касаются главным образом передачи пространства: его увеличивают и растянувшееся теперь в обе стороны ржаное поле, и еще более высокое по отношению к земле небо с величаво плывущими кучевыми облаками и поднимающимися над ними легкими перистыми облачками, и хорошо различимая, а не теряющаяся в глубине дорога, которая словно влечет вдаль к светлой излучине реки, служащей как бы продолжением этой дороги. Несмотря на заметные в картине, по сравнению с этюдом, некоторую дробность и условность живописного строя, мешающие широте обобщенного замысла, пейзаж рождает у зрителя мысль о бесконечности просторов Родины. Это ощущение усиливают далекие, смыкающиеся с горизонтом светлые поля, которые простираются и в ширь. В торжественном слиянии просторов земли и высокого сияющего неба ощущаются элементы эпического понимания образа.
Этот пространственно решенный пейзаж, в котором равное внимание уделено и земле и небу, свидетельствует о том, что представление о Шишкине как художнике “приземленном”, которого интересуют лишь почва, растительность — все, что дает возможность материальной характеристики форм, не совсем оправданно. Подтверждением тому служат не только данная и ряд других близких ей картин, но и множество превосходных графических листов с изображением неба, облаков, которые в дальнейшем именно в графике будут постоянно интересовать Шишкина (но, конечно, это не то взволнованное проникновение в “жизнь неба”, которое мы находим у Ф.А.Васильева).
Картина “Полдень. В окрестностях Москвы”, замечательная тем, что восприятие природы здесь глубоко содержательное, одухотворенное, стала первой значительной вехой на новом пути, избранном Шишкиным.
Ясное понимание задач, стоявших перед русским искусством, ярко выраженный демократизм взглядов, неприятие академической системы естественно привели художника в ряды передвижников. Здесь, в Товариществе передвижных художественных выставок, одним из учредителей которого в 1870 году стал Шишкин, он нашел истинных друзей-единомышленников, а его произведения — отзывчивых зрителей. Товарищество, сыгравшее чрезвычайно важную роль в демократизации искусства и объединении крупнейших художественных сил страны, превратилось для Шишкина в неотъемлемую часть его собственной творческой жизни.