У истоков казанской графики

  • Страница №1
    • Страницы:
    • 1
    • 2
    • 3
    • 4
    • 5
    • 6
    • 7
    • 8

У истоков казанской графики. -0001. Автор: Е. Ключевская

Специальных исследований, посвященных печатной графике Татарии, до сих пор нет. Разрозненные, неравноценные по значению сведения вкраплены в общие труды по истории изобразительного искусства и различного рода библиографические издания.

Начало истории казанского эстампа едва ли следует связывать со звучными иностранными именами Люрсениуса, Коха, Нее, Гильдебранта, Гоберта и других, награвировавших в середине XVIII — первой половине XIX века эффектные панорамы — виды Казани и типы ее жителей. Так уж получилось, что «куриозитеты таинственного Востока», по выражению знаменитого земляка Гавриила Романовича Державина, первыми фиксировали иностранцы, путешествовавшие по России. Соотечественников, запечатлевших Казань и ее памятники в гравюре, не меньше. Это Н. Ф. Челноков, П. Т. Балабин, А. Г. Рудаков, К. Чесокий, С. Ф. Галактионов, А. Б. Мартынов. Оставаясь высокими образцами видовой графики своего времени и ценнейшим иконографическим материалом, произведения и тех и других тем не менее мало что могут объяснить в зарождении искусства гравирования в Казани.

Развитие печатной графики в Казани имело свои предпосылки в культурной жизни города на рубеже XVIII—XIX веков. Значение города определялось тем, что это был центр обширнейшей Казанской губернии, учебного и военного округов, концентрировавший интересы административные, общественные, промышленно-эко-номические, общеобразовательные и культурные. Среди провинциальных городов России здесь рано появились (и в значительном числе) учебные заведения. Формировались частные художественные коллекции и общедоступные научные и учебно-вспомогательные,    а вскоре и художественные, музейные собрания. В 1722 году здесь была открыта одна из первых в провинции книжных лавок.

С конца XVIII века постоянно расширялся контингент художественных сил: рядом с приезжими профессионалами, связавшими свою жизнь с краем, работали воспитанники местных художников, талантливые самоучки из крепостных и т. п. В их творчестве перекрещивались влияния «ученого» искусства представителей Императорской Академии художеств, более демократичного по содержанию творчества выпускников московских художественных классов и Арзамасской школы.

Из более чем девяноста имен, выявленных в ходе составления словаря казанских художников второй половины XVIII — первой половины XIX века нас будут интересовать лишь семь, в той или иной степени причастных к развитию казанского эстампа, чьи произведения дошли до нашего времени. Это Василий Турин (1780 — не ранее 1834), Эдуард Турнерелли (1813 — не ранее 1844), Николай Кафтанников (1790—1841), Алексей Котельников (1800—?), Петр Табуре, Людвиг Шевиц, Ткачук.

Творчество Василия Степановича Турина, как и его вклад в развитие казанского искусства, и эстампа в том числе, получило на сегодняшний день наиболее полное освещение. Столь пристальное внимание исследователей, безусловно, определил масштаб разностороннего дарования художника, который «в контексте общих достижений и возможностей русского живописного и графического пейзажа первой трети XIX века... не обнаруживает ни малейшего признака провинциальной отсталости».' Происходил Турин из мещан города Арзамаса, первоначальное образование получил в Арзамасском народном училище,  а  специальное — в Академии художеств  (1797— 1801)  где состоял учеником И. Л. Акимова  и Г. И. Угрюмова. В 1802 году приехал в  Казань для работ по иконостасу  Казанского  женского  Богоро-дицкого монастыря,   возведенного    по проекту архитектора   И. Б.    Старова. Впоследствии     исполнил     иконостасы для крупнейших    казанских    соборов, для вновь возводимых и поновляемых церквей не только Казани, но и, как удалось      установить,      близлежащих уездных  городов.  Размах этих    работ свидетельствует о том, что этому делу были отданы основные творческие силы художника,    а    его авторитет в этой  области на  протяжении    первой трети XIX века оставался непререкаемым. С 1810 года началась его педагогическая     деятельность,     сначала     в должности  учителя  рисования   Казанского  главного   народного  училища,  а затем — ив собственной живописной и  рисовальной  школе, вплоть до отъезда из Казани в 1833 году.