У истоков казанской графики. -0001. Автор: Е. Ключевская
Начало истории казанского эстампа едва ли следует связывать со звучными иностранными именами Люрсениуса, Коха, Нее, Гильдебранта, Гоберта и других, награвировавших в середине XVIII — первой половине XIX века эффектные панорамы — виды Казани и типы ее жителей. Так уж получилось, что «куриозитеты таинственного Востока», по выражению знаменитого земляка Гавриила Романовича Державина, первыми фиксировали иностранцы, путешествовавшие по России. Соотечественников, запечатлевших Казань и ее памятники в гравюре, не меньше. Это Н. Ф. Челноков, П. Т. Балабин, А. Г. Рудаков, К. Чесокий, С. Ф. Галактионов, А. Б. Мартынов. Оставаясь высокими образцами видовой графики своего времени и ценнейшим иконографическим материалом, произведения и тех и других тем не менее мало что могут объяснить в зарождении искусства гравирования в Казани.
Развитие печатной графики в Казани имело свои предпосылки в культурной жизни города на рубеже XVIII—XIX веков. Значение города определялось тем, что это был центр обширнейшей Казанской губернии, учебного и военного округов, концентрировавший интересы административные, общественные, промышленно-эко-номические, общеобразовательные и культурные. Среди провинциальных городов России здесь рано появились (и в значительном числе) учебные заведения. Формировались частные художественные коллекции и общедоступные научные и учебно-вспомогательные, а вскоре и художественные, музейные собрания. В 1722 году здесь была открыта одна из первых в провинции книжных лавок.
С конца XVIII века постоянно расширялся контингент художественных сил: рядом с приезжими профессионалами, связавшими свою жизнь с краем, работали воспитанники местных художников, талантливые самоучки из крепостных и т. п. В их творчестве перекрещивались влияния «ученого» искусства представителей Императорской Академии художеств, более демократичного по содержанию творчества выпускников московских художественных классов и Арзамасской школы.
Из более чем девяноста имен, выявленных в ходе составления словаря казанских художников второй половины XVIII — первой половины XIX века нас будут интересовать лишь семь, в той или иной степени причастных к развитию казанского эстампа, чьи произведения дошли до нашего времени. Это Василий Турин (1780 — не ранее 1834), Эдуард Турнерелли (1813 — не ранее 1844), Николай Кафтанников (1790—1841), Алексей Котельников (1800—?), Петр Табуре, Людвиг Шевиц, Ткачук.
Творчество Василия Степановича Турина, как и его вклад в развитие казанского искусства, и эстампа в том числе, получило на сегодняшний день наиболее полное освещение. Столь пристальное внимание исследователей, безусловно, определил масштаб разностороннего дарования художника, который «в контексте общих достижений и возможностей русского живописного и графического пейзажа первой трети XIX века... не обнаруживает ни малейшего признака провинциальной отсталости».' Происходил Турин из мещан города Арзамаса, первоначальное образование получил в Арзамасском народном училище, а специальное — в Академии художеств (1797— 1801) где состоял учеником И. Л. Акимова и Г. И. Угрюмова. В 1802 году приехал в Казань для работ по иконостасу Казанского женского Богоро-дицкого монастыря, возведенного по проекту архитектора И. Б. Старова. Впоследствии исполнил иконостасы для крупнейших казанских соборов, для вновь возводимых и поновляемых церквей не только Казани, но и, как удалось установить, близлежащих уездных городов. Размах этих работ свидетельствует о том, что этому делу были отданы основные творческие силы художника, а его авторитет в этой области на протяжении первой трети XIX века оставался непререкаемым. С 1810 года началась его педагогическая деятельность, сначала в должности учителя рисования Казанского главного народного училища, а затем — ив собственной живописной и рисовальной школе, вплоть до отъезда из Казани в 1833 году.
В конце 1820-х — начале 1830-х годов Турин исполнил три альбома эстампов: «Архитектурные чертежи развалин древних Булгар» (1832 г., сняты с натуры в 1827 г. архитектором А. Шмидтом, 12 листов в технике офорта), «Собрание разных священных изображений, в церковной живописи употребляемых» (1834 г., 14 листов в технике офорта) и «Перспективные виды губернского города Казани, рисованы с натуры, литографированы и изданы В. Туриным» (М., 1834, 8 листов). Средневековая седина памятников древних Болгар, переложенная на четкий язык чертежа, историко-религиозная тема, столь близкая художнику, строгая красота архитектуры казанского классицизма, оживляемая жанровыми деталями или окрашенная романтическими переживаниями,— словом, все, что составляет содержание его гравюр, сразу обрисовало широкий сюжетный спектр казанского эстампа, а умелое владение офортом, акватинтой, литографией — и высокий уровень технологической оснащенности. Достоинства работ Турина были тогда же отмечены Обществом поощрения художеств.