Петров-Водкин. 1966. Автор: Л. Мочалов
В творческой практике
«трехцветка», так же как и «сферическая перспектива», не стала всеобщим непререкаемым каноном. Для художника важен не сам прием, а то, что выражается приемом. В конечном счете, решающим для является содержание произведения. В зависимости от него он определяет и формы преображения действительности.Принципы обобщения
ярко проявляются не только в его пейзажах и фигурных композициях, но и в портрете. Пожалуй, именно в этом жанре синтез художника наиболее убедителен.Еще в дореволюционный период творчества Петров-Водкин создает работы, определяя их, как «монументальный портрет». Человеческое лицо художник называет «высшей на земле формой». Главное отличие портрета от прочих «сюжетов», — пишет он, — «мне кажется в том, что портрет не требует окружающего, то есть идеал окружающего в портрете — быть незаметным. Портрет тем строже, чем больше сосредоточен сам в себе... Говоря грубо, портрет — это статуя, которая тем лучше, чем меньше вы замечаете фон, на котором она стоит».
Вероятно, в своем суждении
был несколько одно-сторонен. В последующем творчестве, и особенно в советский период, он сам отказался от принципа изоляции человека в портрете. Однако стремление к монументальности, к видению главного в пластической форме у него сохранилось. Именно этой цели служит в водкинских портретах и изображение головы модели размером более натуральной величины. Объясняя эту особенность своих портретов, говорил: «... чем крупнее голова, тем большей обобщенности она требует... Чем больше предмет, тем больше исчезают в нем детали, тем больше в нем, обобщения и цветового и формального, тем меньше в нем случайных изгибов, вздрагиваний и т. д.». В той же беседе художник раскрыл побудительную причину подобного подхода к портрету: «Как это ни странно, — говорил , — одним из первых, принявших такую больше натуральной величины голову, был . «На этом мы будем строить нашу стенную живопись», — сказал он тогда».В «стенах» нуждалось само мышление художника, который и в портрете мыслит монументально, то есть в высшей степени обобщенно, синтетически. Он смотрит на жизнь возвышенно просветленным зрением, и реальное в его синтезе органически сливается с идеальным. Идеал художника, прежде всего, в его признании высокого предназначения человека. Человек важен ему не столько как отдельная личность, сколько как представитель разумного населения земли. Человек для Петрова-Водкина — явление космического порядка.
Портрет дочери 1923 года изображает ребенка в возрасте одного года. Курносый носик, детски припухлые губы, серьезные прозрачно-серые глаза, огромный едва покрытый пушком волос череп. В представлении художника ребенок — дитя человеческое, маленький землянин, существо, не только подвластное силам природы, но и призванное властвовать над ней. Еще не ясно, о чем «думает» маленький человечек, но он уже ощутил свою способность мыслить.
Герои портрет А. А. АхматовойПортрет А. А. Ахматовой. 1922Холст, масло, 54,5 x 43,5Государственный Русский музей, 1922 и др.) Внутренний мир героев художника чист и возвышен. В нем чувствуется устойчивое равновесие, светлая гармония, которую не могут омрачить заботы повседневности. Люди в портретах в большинстве случаев внешне спокойны. Мимика их лиц минимальна, жесты крайне скупы. Художника интересует не столько действие, сколько состояние человека. Его портретируемые как бы обладают «двойным зрением». Они в равной степени смотрят и «вовне» и «внутрь» себя. Самоуглубленность героев Петрова-Водкина пороет производит впечатление отрешенности от жизни. Однако это скорее романтическая приподнятость образа над повседневностью, приподнятость неявная, рожденная прислушиванием к мелодии собственной души. В таких портретах художника, как «Девушка у окнаДевушка у окна. 1928Холст, масло, 114 x 87Государственный Русский музей» (1928), «Портрет дочериПортрет дочери художника. 1935Холст, масло» (1935), «Дочь рыбакаДочь рыбака. 1936Холст, масло» (1936), окончательно преодолевается некоторая отвлеченность образа, свойственная предреволюционным портретам Водкина. В упомянутых произведениях перед нами живые полнокровные люди, органически связанные с окружающей средой, с современной жизнью.
— люди. Герой — человек. У эмоциональное состояние модели определено единичным моментом, конкретной психологической ситуацией. Вот почему для характеристики портретируемого он, как правило, использует жест, действие. Герои раскрывают свойства своей личности именно в устремлении, в порыве. «выключает» свою модель из действия, выводит из непосредственного контакта с окружающим. В индивидуальном он ищет проявления общечеловеческого. Портреты всегда монументально значительны. Они созданы мастером, несомненно усвоившим опыт искусства Возрождения. В них нет ничего лишнего, случайного. Крупная «литая» форма передает главное в человеке. (Портрет Н. Л., 1922,Автопортрет 1918 года — честная исповедь художника перед самим собой и перед своим веком.
Четкие большие поверхности крупно «высекают» объемную фигуру. Бронзово-смуглое лицо кажется выкованным из металла. На зрителя устремлен зоркий, ненасытный взгляд художника, говорящий о напряженной духовной жизни человека, озаренного внутренним светом. Мужество интеллекта — основная эмоциональная тема портрета.
— интеллектуальный художник. В своем творчестве он не только поэт, но и исследователь, философ. Автор многих работ по вопросам искусства, живописец постоянно осмысляет свой опыт, связывая свое творчество с теоретическими изысканиями. Ощущение он проверяет знанием. Он верит в силу человеческого разума.
Сознательно относясь к собственной работе, художник отстаивает высокую проповедническую роль искусства. «Живопись, — пишет
, не забава, не развлечение... она умеет расчищать хлам людского обихода, кристаллизовать волю и обезвреживать дурное социальных взаимоотношений». Художник понимает, что искусство призвано: объединять людей — в пространстве и во времени. Благодаря искусству осуществляется духовная связь веков. Произведение искусства — это «сигналы в потомство».В те времена, когда многих художников охватила мания ниспровержения всего старого,
чувствовал себя законным преемником ценностей мирового искусства, начиная от Древней Греции и кончая своими старшими современниками — и .В своем дореволюционном творчестве
отдал «дань времени», дань модернистическому искусству. Однако он весьма критически относился к субъективистскому произволу в творчестве. Еще в период учебы у Ашбе в Мюнхене, видя манерное оригинальничание ряда молодых живописцев, он вынес им строгий приговор. «Стремление к проявлению собственной личности, — писал впоследствии художник,— казалось мне, обезличивало их. Крикливым «новаторам» он противопоставляет свое убеждение, что «новое не ищется, оно у мастера рождается само собой, в порядке углубления работы и углубления самого себя этой работой».писал: «В искусстве есть закон для художника: что не для тебя — то никому не нужно». Однако он уже не ограничивается этим положением. Сознавая коренные сдвиги, происшедшие в истории человечества со времени Великой Октябрьской революции, он заявляет: «Дело не в том, чтобы пропищать «свою» песню, а в том, чтоб песня была услышана коллективом земли. А слышится землей только то, что всем — «свое». Человеком, который спел свою песню на «свой» лад, а «по земле она каждому своей стала», — художник называет Ленина.
напоминает не однолетнее, а многолетнее растение, приносящее плоды не сразу. И творчество художника правильнее рассматривать не в системе координат текущего дня, а в системе координат века. Сквозь повседневность художник смотрит и в прошлое и в будущее. Именно поэтому, выражая современное содержание, он считает возможным использовать традиции древнерусской живописи или живописи Возрождения.
Монументальное в своей основе творчество художника озаряется новым светом в эпоху, когда советские люди открыли путь человечеству в космос.
— сын своего времени. Он остро ощущает «смещения» XX века. Но, понимая, что человечество вступило в переломную эру великих открытий, потрясших основу прежней науки, в эру грандиозных исторических сдвигов и катаклизмов, он не поддается чувству смятения и страха перед современной действительностью, столь характерному для многих западных художников. Его искусство активно противостоит упадочному буржуазному искусству хаоса и безумия, оно участвует в борьбе за передовую гуманистическую культуру. Духом искательства истины подлинно русский художник. Но он и советский художник, нашедший почву для своих высоких идеалов в социалистической действительности. Он по натуре — зодчий, зодчий, возводящий светлое здание своей мечты о совершенном человеке.